Неточные совпадения
— И
такой скверный анекдот, что сена хоть бы клок в целом хозяйстве! — продолжал Плюшкин. — Да и в самом
деле, как прибережешь его? землишка маленькая, мужик ленив, работать
не любит, думает, как бы в кабак… того и гляди,
пойдешь на старости лет по миру!
— Да будто один Михеев! А Пробка Степан, плотник, Милушкин, кирпичник, Телятников Максим, сапожник, — ведь все
пошли, всех продал! — А когда председатель спросил, зачем же они
пошли, будучи людьми необходимыми для дому и мастеровыми, Собакевич отвечал, махнувши рукой: — А!
так просто, нашла дурь: дай, говорю, продам, да и продал сдуру! — Засим он повесил голову
так, как будто сам раскаивался в этом
деле, и прибавил: — Вот и седой человек, а до сих пор
не набрался ума.
— Хорошо; положим, он вас оскорбил, зато вы и поквитались с ним: он вам, и вы ему. Но расставаться навсегда из пустяка, — помилуйте, на что же это похоже? Как же оставлять
дело, которое только что началось? Если уже избрана цель,
так тут уже нужно
идти напролом. Что глядеть на то, что человек плюется! Человек всегда плюется; да вы
не отыщете теперь во всем свете
такого, который бы
не плевался.
— Да никакого толку
не добьетесь, — сказал проводник, — у нас бестолковщина. У нас всем, изволите видеть, распоряжается комиссия построения, отрывает всех от
дела,
посылает куды угодно. Только и выгодно у нас, что в комиссии построения. — Он, как видно, был недоволен на комиссию построенья. — У нас
так заведено, что все водят за нос барина. Он думает, что всё-с как следует, а ведь это названье только одно.
— Да я и строений для этого
не строю; у меня нет зданий с колоннами да фронтонами. Мастеров я
не выписываю из-за границы. А уж крестьян от хлебопашества ни за что
не оторву. На фабриках у меня работают только в голодный год, всё пришлые, из-за куска хлеба. Этаких фабрик наберется много. Рассмотри только попристальнее свое хозяйство, то увидишь — всякая тряпка
пойдет в
дело, всякая дрянь даст доход,
так что после отталкиваешь только да говоришь:
не нужно.
— Поверьте мне, это малодушие, — отвечал очень покойно и добродушно философ-юрист. — Старайтесь только, чтобы производство
дела было все основано на бумагах, чтобы на словах ничего
не было. И как только увидите, что
дело идет к развязке и удобно к решению, старайтесь —
не то чтобы оправдывать и защищать себя, — нет, просто спутать новыми вводными и
так посторонними статьями.
— Афанасий Васильевич! вновь скажу вам — это другое. В первом случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов
пойти в монастырь и самые тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там. Я уверен, что
не мое
дело рассуждать, что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и знаю, что Богу повинуюсь.
— А зачем же
так вы
не рассуждаете и в
делах света? Ведь и в свете мы должны служить Богу, а
не кому иному. Если и другому кому служим, мы потому только служим, будучи уверены, что
так Бог велит, а без того мы бы и
не служили. Что ж другое все способности и дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия моленья нашего: то — словами, а это
делом. Ведь вам же в монастырь нельзя
идти: вы прикреплены к миру, у вас семейство.
Произошла
такая бестолковщина: донос сел верхом на доносе, и
пошли открываться
такие дела, которых и солнце
не видало, и даже
такие, которых и
не было.
Неточные совпадения
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь:
дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге
не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато.
Так вот тебе пара целковиков на чай.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года,
так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления.
Дни и ночи он все выдумывал, что бы
такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И
так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки
не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально
пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Слава о его путешествиях росла
не по
дням, а по часам, и
так как
день был праздничный, то глуповцы решились ознаменовать его чем-нибудь особенным.
На пятый
день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле.
Шли целый
день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого
не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но
так как порох был
не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать
не могли.