Неточные совпадения
— А, нет! — сказал Чичиков. — Мы напишем, что они живы, так, как стоит действительно
в ревизской сказке. Я привык ни
в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон — я
немею пред законом.
При ней как-то смущался недобрый человек и
немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею, как никогда
в жизни своей ни с кем, и — странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества,
в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему скучным разумный возраст человека.
Неточные совпадения
«
В тот день
немые возопиют и слепые прозрят», — подумал я, следуя за ним
в таком расстоянии, чтоб не терять его из вида.
О, кто б
немых ее страданий //
В сей быстрый миг не прочитал! // Кто прежней Тани, бедной Тани // Теперь
в княгине б не узнал! //
В тоске безумных сожалений // К ее ногам упал Евгений; // Она вздрогнула и молчит // И на Онегина глядит // Без удивления, без гнева… // Его больной, угасший взор, // Молящий вид,
немой укор, // Ей внятно всё. Простая дева, // С мечтами, сердцем прежних дней, // Теперь опять воскресла
в ней.
Адриатические волны, // О Брента! нет, увижу вас // И, вдохновенья снова полный, // Услышу ваш волшебный глас! // Он свят для внуков Аполлона; // По гордой лире Альбиона // Он мне знаком, он мне родной. // Ночей Италии златой // Я негой наслажусь на воле // С венецианкою младой, // То говорливой, то
немой, // Плывя
в таинственной гондоле; // С ней обретут уста мои // Язык Петрарки и любви.
Аркадий Иванович встал, засмеялся, поцеловал невесту, потрепал ее по щечке, подтвердил, что скоро приедет, и, заметив
в ее глазах хотя и детское любопытство, но вместе с тем и какой-то очень серьезный,
немой вопрос, подумал, поцеловал ее
в другой раз и тут же искренно подосадовал
в душе, что подарок пойдет немедленно на сохранение под замок благоразумнейшей из матерей.
— Ох, нет!.. Бог этого не попустит! — вырвалось, наконец, из стесненной груди у Сони. Она слушала, с мольбой смотря на него и складывая
в немой просьбе руки, точно от него все и зависело.