Неточные совпадения
Собакевич тоже сказал несколько лаконически: «И ко мне прошу», — шаркнувши ногою, обутою
в сапог такого исполинского размера, которому вряд ли где можно найти отвечающую ногу, особливо
в нынешнее время, когда и на
Руси начинают выводиться богатыри.
Надобно сказать, что у нас на
Руси если не угнались еще кой
в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали их
в умении обращаться.
И что всего страннее, что может только на одной
Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни
в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.
Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти
в одно время два лица: женское,
в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на
Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины
Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом
в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!
(Из записной книжки Н.
В. Гоголя.)] жбаны с рыльцами и без рылец, побратимы, лукошки, мыкольники, [Мыкольник — лукошко для пучков льна.] куда бабы кладут свои мочки и прочий дрязг, коробья́ из тонкой гнутой осины, бураки из плетеной берестки и много всего, что идет на потребу богатой и бедной
Руси.
Должно сказать, что подобное явление редко попадается на
Руси, где все любит скорее развернуться, нежели съежиться, и тем поразительнее бывает оно, что тут же
в соседстве подвернется помещик, кутящий во всю ширину русской удали и барства, прожигающий, как говорится, насквозь жизнь.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы
в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на
Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые
в большом ходу у нас на
Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
На
Руси же общества низшие очень любят поговорить о сплетнях, бывающих
в обществах высших, а потому начали обо всем этом говорить
в таких домишках, где даже
в глаза не видывали и не знали Чичикова, пошли прибавления и еще большие пояснения.
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно
в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими
в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие
в домы,
в шуме и
в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и
в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся
в серебряные ясные небеса.
Дело устроено было вот как: как только приходил проситель и засовывал руку
в карман, с тем чтобы вытащить оттуда известные рекомендательные письма за подписью князя Хованского, как выражаются у нас на
Руси: «Нет, нет, — говорил он с улыбкой, удерживая его руки, — вы думаете, что я… нет, нет.
Был он то, что называют на
Руси богатырь, и
в то время, когда отец занимался рожденьем зверя, двадцатилетняя плечистая натура его так и порывалась развернуться.
Между ними завязался спор о гнедом и чагравом. Между тем вошел
в комнату красавец — стройного роста, светло-русые блестящие кудри и темные глаза. Гремя медным ошейником, мордатый пес, собака-страшилище, вошел вослед за ним.
Здоровый, свежий, как девка, детина, третий от руля, запевал звонко один, вырабатывая чистым голосом; пятеро подхватывало, шестеро выносило — и разливалась беспредельная, как
Русь, песня; и, заслонивши ухо рукой, как бы терялись сами певцы
в ее беспредельности.
— Это первый хозяин, какой когда-либо бывал на
Руси. Он
в десять лет с небольшим, купивши расстроенное имение, едва дававшее двадцать тысяч, возвел его до того, что теперь он получает двести тысяч.
Есть много на
Руси русских нерусского происхожденья,
в душе, однако же, русские.
Неточные совпадения
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка
Русь крещеная, // Народу
в ней тьма тём, // А ни
в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О время, время новое! // Ты тоже
в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
— По-нашему ли, Климушка? // А Глеб-то?.. — // Потолковано // Немало:
в рот положено, // Что не они ответчики // За Глеба окаянного, // Всему виною: крепь! // — Змея родит змеенышей. // А крепь — грехи помещика, // Грех Якова несчастного, // Грех Глеба родила! // Нет крепи — нет помещика, // До петли доводящего // Усердного раба, // Нет крепи — нет дворового, // Самоубийством мстящего // Злодею своему, // Нет крепи — Глеба нового // Не будет на
Руси!
«Не надо бы и крылышек, // Кабы нам только хлебушка // По полупуду
в день, — // И так бы мы Русь-матушку // Ногами перемеряли!» — // Сказал угрюмый Пров.
Разломило спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: //
В дворне больше году // Дочка… нет родной! // Славно жить народу // На
Руси святой!
Гаврила Афанасьевич, // Откушав, продолжал: // «Бывало,
в осень позднюю // Леса твои, Русь-матушка, // Одушевляли громкие // Охотничьи рога.