Неточные совпадения
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым
дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена
была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Впрочем, хотя эти деревца
были не выше тростника, о них
было сказано в газетах при описании иллюминации, что «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный
день», и что при этом «
было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали в избытке благодарности и струили потоки слез в знак признательности к господину градоначальнику».
День, кажется,
был заключен порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завертку, как выражаются в иных местах обширного русского государства.
Весь следующий
день посвящен
был визитам; приезжий отправился делать визиты всем городским сановникам.
Следствием этого
было то, что губернатор сделал ему приглашение пожаловать к нему того же
дня на домашнюю вечеринку, прочие чиновники тоже, с своей стороны, кто на обед, кто на бостончик, кто на чашку чаю.
Может
быть, к сему побудила его другая, более существенная причина,
дело более серьезное, близшее к сердцу…
Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если только
будет иметь терпение прочесть предлагаемую повесть, очень длинную, имеющую после раздвинуться шире и просторнее по мере приближения к концу, венчающему
дело.
Даже самая погода весьма кстати прислужилась:
день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным
дням.
Для пополнения картины не
было недостатка в петухе, предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря на то что голова продолблена
была до самого мозгу носами других петухов по известным
делам волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал крыльями, обдерганными, как старые рогожки.
В иной комнате и вовсе не
было мебели, хотя и
было говорено в первые
дни после женитьбы: «Душенька, нужно
будет завтра похлопотать, чтобы в эту комнату хоть на время поставить мебель».
Ко
дню рождения приготовляемы
были сюрпризы: какой-нибудь бисерный чехольчик на зубочистку.
— Конечно, — продолжал Манилов, — другое
дело, если бы соседство
было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде можно
было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое…
Уже встали из-за стола. Манилов
был доволен чрезвычайно и, поддерживая рукою спину своего гостя, готовился таким образом препроводить его в гостиную, как вдруг гость объявил с весьма значительным видом, что он намерен с ним поговорить об одном очень нужном
деле.
Здесь Манилов, сделавши некоторое движение головою, посмотрел очень значительно в лицо Чичикова, показав во всех чертах лица своего и в сжатых губах такое глубокое выражение, какого, может
быть, и не видано
было на человеческом лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головоломного
дела.
— А знаете, Павел Иванович, — сказал Манилов, которому очень понравилась такая мысль, — как
было бы в самом
деле хорошо, если бы жить этак вместе, под одною кровлею, или под тенью какого-нибудь вяза пофилософствовать о чем-нибудь, углубиться!..
— О,
будьте уверены! — отвечал Манилов. — Я с вами расстаюсь не долее как на два
дни.
— Нет, барин, как можно, чтоб я
был пьян! Я знаю, что это нехорошее
дело быть пьяным. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого; и закусили вместе. Закуска не обидное
дело; с хорошим человеком можно закусить.
— Нет, ваше благородие, как можно, чтобы я позабыл. Я уже
дело свое знаю. Я знаю, что нехорошо
быть пьяным. С хорошим человеком поговорил, потому что…
— Как милости вашей
будет завгодно, — отвечал на все согласный Селифан, — коли высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Почему ж не посечь, коли за
дело, на то воля господская. Оно нужно посечь, потому что мужик балуется, порядок нужно наблюдать. Коли за
дело, то и посеки; почему ж не посечь?
Чичиков увидел, что старуха хватила далеко и что необходимо ей нужно растолковать, в чем
дело. В немногих словах объяснил он ей, что перевод или покупка
будет значиться только на бумаге и души
будут прописаны как бы живые.
— Еще бы! Это бы скорей походило на диво, если бы вы их кому-нибудь продали. Или вы думаете, что в них
есть в самом
деле какой-нибудь прок?
Вы собирали его, может
быть, около года, с заботами, со старанием, хлопотами; ездили, морили пчел, кормили их в погребе целую зиму; а мертвые души
дело не от мира сего.
— Ох, не припоминай его, бог с ним! — вскрикнула она, вся побледнев. — Еще третьего
дня всю ночь мне снился окаянный. Вздумала
было на ночь загадать на картах после молитвы, да, видно, в наказание-то Бог и наслал его. Такой гадкий привиделся; а рога-то длиннее бычачьих.
—
Есть из чего сердиться!
Дело яйца выеденного не стоит, а я стану из-за него сердиться!
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему в шкатулку. И в самом
деле, гербовой бумаги
было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится в суд просьбу подать, а и не на чем.
Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. И в самом
деле, пирог сам по себе
был вкусен, а после всей возни и проделок со старухой показался еще вкуснее.
Селифан
был во всю дорогу суров и с тем вместе очень внимателен к своему
делу, что случалося с ним всегда после того, когда либо в чем провинился, либо
был пьян.
Хотя
день был очень хорош, но земля до такой степени загрязнилась, что колеса брички, захватывая ее, сделались скоро покрытыми ею, как войлоком, что значительно отяжелило экипаж; к тому же почва
была глиниста и цепка необыкновенно.
«А что ж, — подумал про себя Чичиков, — заеду я в самом
деле к Ноздреву. Чем же он хуже других, такой же человек, да еще и проигрался. Горазд он, как видно, на все, стало
быть, у него даром можно кое-что выпросить».
Впрочем, редко случалось, чтобы это
было довезено домой; почти в тот же
день спускалось оно все другому, счастливейшему игроку, иногда даже прибавлялась собственная трубка с кисетом и мундштуком, а в другой раз и вся четверня со всем: с коляской и кучером, так что сам хозяин отправлялся в коротеньком сюртучке или архалуке искать какого-нибудь приятеля, чтобы попользоваться его экипажем.
— Черта лысого получишь! хотел
было, даром хотел отдать, но теперь вот не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник, [Шильник — плут.] печник гадкий! С этих пор с тобой никакого
дела не хочу иметь. Порфирий, ступай скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, пусть их
едят одно сено.
Но еще более бранил себя за то, что заговорил с ним о
деле, поступил неосторожно, как ребенок, как дурак: ибо
дело совсем не такого роду, чтобы
быть вверену Ноздреву…
Первым
делом его
было, надевши халат и сапоги, отправиться через двор в конюшню приказать Селифану сей же час закладывать бричку.
— Продать я не хочу, это
будет не по-приятельски. Я не стану снимать плевы с черт знает чего. В банчик — другое
дело. Прокинем хоть талию! [Талия — карточная игра.]
Услыша эти слова, Чичиков, чтобы не сделать дворовых людей свидетелями соблазнительной сцены и вместе с тем чувствуя, что держать Ноздрева
было бесполезно, выпустил его руки. В это самое время вошел Порфирий и с ним Павлушка, парень дюжий, с которым иметь
дело было совсем невыгодно.
К тому ж
дело было совсем нешуточное.
Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не
было души, или она у него
была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на
дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности.
— Да, конечно, мертвые, — сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом
деле были уже мертвые, а потом прибавил: — Впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди? Мухи, а не люди.
— Мне не нужно знать, какие у вас отношения; я в
дела фамильные не мешаюсь, это ваше
дело. Вам понадобились души, я и продаю вам, и
будете раскаиваться, что не купили.
Так совершилось
дело. Оба решили, чтобы завтра же
быть в городе и управиться с купчей крепостью. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич согласился охотно и тут же, подошед к бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже с означением похвальных качеств.
И в самом
деле, после него незачем
было мести улицу: случилось проезжавшему офицеру потерять шпору, шпора эта мигом отправилась в известную кучу; если баба, как-нибудь зазевавшись у колодца, позабывала ведро, он утаскивал и ведро.
Одинокая жизнь дала сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее; человеческие чувства, которые и без того не
были в нем глубоки, мелели ежеминутно, и каждый
день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине.
— В город? Да как же?.. а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в
день так оберут, что и кафтана не на чем
будет повесить.
— В том-то и
дело, что
есть. Зять делал выправки: говорит, будто и след простыл, но ведь он человек военный: мастер притопывать шпорой, а если бы похлопотать по судам…
«Нет, этого мы приятелю и понюхать не дадим», — сказал про себя Чичиков и потом объяснил, что такого приятеля никак не найдется, что одни издержки по этому
делу будут стоить более, ибо от судов нужно отрезать полы собственного кафтана да уходить подалее; но что если он уже действительно так стиснут, то,
будучи подвигнут участием, он готов дать… но что это такая безделица, о которой даже не стоит и говорить.
Реестр Собакевича поражал необыкновенною полнотою и обстоятельностию, ни одно из качеств мужика не
было пропущено; об одном
было сказано: «хороший столяр», к другому приписано: «
дело смыслит и хмельного не берет».
Он спешил не потому, что боялся опоздать, — опоздать он не боялся, ибо председатель
был человек знакомый и мог продлить и укоротить по его желанию присутствие, подобно древнему Зевесу Гомера, длившему
дни и насылавшему быстрые ночи, когда нужно
было прекратить брань любезных ему героев или дать им средство додраться, но он сам в себе чувствовал желание скорее как можно привести
дела к концу; до тех пор ему казалось все неспокойно и неловко; все-таки приходила мысль: что души не совсем настоящие и что в подобных случаях такую обузу всегда нужно поскорее с плеч.
Поцелуи с обеих сторон так
были сильны, что у обоих весь
день почти болели передние зубы.
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все
дела по крепостям, в какую бы ни
было цену, находятся в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
— А у меня
дело вот какое: куплены мною у разных владельцев здешнего уезда крестьяне на вывод: купчая
есть, остается совершить.