— Слушай, жена моя! — сказал Данило, — не оставляй сына, когда меня не будет. Не будет тебе
от Бога счастия, если ты кинешь его, ни в том, ни в этом свете. Тяжело будет гнить моим костям в сырой земле; а еще тяжелее будет душе моей.
Неточные совпадения
— Чудеса завелись, — говорил один из них. — Послушали бы вы, что рассказывает этот мошенник, которому стоит только заглянуть в лицо, чтобы увидеть вора; когда стали спрашивать, отчего бежал он как полоумный, — полез, говорит, в карман понюхать табаку и вместо тавлинки вытащил кусок чертовой свитки,
от которой вспыхнул красный огонь, а он давай
бог ноги!
Иной раз страх, бывало, такой заберет
от них, что все с вечера показывается
бог знает каким чудищем.
— Нет, Галю; у
Бога есть длинная лестница
от неба до самой земли. Ее становят перед светлым воскресением святые архангелы; и как только
Бог ступит на первую ступень, все нечистые духи полетят стремглав и кучами попадают в пекло, и оттого на Христов праздник ни одного злого духа не бывает на земле.
— Нет, хлопцы, нет, не хочу! Что за разгулье такое! Как вам не надоест повесничать? И без того уже прослыли мы
бог знает какими буянами. Ложитесь лучше спать! — Так говорил Левко разгульным товарищам своим, подговаривавшим его на новые проказы. — Прощайте, братцы! покойная вам ночь! — и быстрыми шагами шел
от них по улице.
— Ну, сват, вспомнил время! Тогда
от Кременчуга до самых Ромен не насчитывали и двух винниц. А теперь… Слышал ли ты, что повыдумали проклятые немцы? Скоро, говорят, будут курить не дровами, как все честные христиане, а каким-то чертовским паром. — Говоря эти слова, винокур в размышлении глядел на стол и на расставленные на нем руки свои. — Как это паром — ей-богу, не знаю!
— Что вы, братцы! — говорил винокур. — Слава
богу, волосы у вас чуть не в снегу, а до сих пор ума не нажили:
от простого огня ведьма не загорится! Только огонь из люльки может зажечь оборотня. Постойте, я сейчас все улажу!
Теперь только разглядел он, что возле огня сидели люди, и такие смазливые рожи, что в другое время
бог знает чего бы не дал, лишь бы ускользнуть
от этого знакомства.
— Нет, не называй его отцом моим! Он не отец мне.
Бог свидетель, я отрекаюсь
от него, отрекаюсь
от отца! Он антихрист, богоотступник! Пропадай он, тони он — не подам руки спасти его. Сохни он
от тайной травы — не подам воды напиться ему. Ты у меня отец мой!
— Пусть
Бог милует нас
от этого, дитя мое! Молчи только, моя паняночка, никто ничего не узнает!
— О, молчите, молчите! — вскрикнула Соня, всплеснув руками. —
От бога вы отошли, и вас бог поразил, дьяволу предал!..
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу,
от простоты души предложил.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на
бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая
от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
И та святая старица // Рассказывала мне: // «Ключи
от счастья женского, //
От нашей вольной волюшки // Заброшены, потеряны // У
Бога самого!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай
Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется //
От старших да
от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да,
Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит
от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста
от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».