Неточные совпадения
Знали еще букинисты одного курьезного
покупателя. Долгое время ходил на Сухаревку старый лакей с аршином в руках и требовал книги в
хороших переплетах и непременно известного размера. За ценой не стоял. Его чудак барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял библиотеку, вид которой утешал его.
Здесь справлялись и балы, игрались «простонародные» свадьбы, и здесь собиралась «вязка», где шайка аукционных скупщиков производила расчеты со своими подручными, сводившими аукционы на нет и отбивавшими охоту постороннему
покупателю пробовать купить что-нибудь на аукционе: или из-под рук вырвут
хорошую вещь, или дрянь в такую цену вгонят, что навсегда у всякого отобьют охоту торговаться.
Иван Захарыч считал себя выше подобных недворянских поступков. Этим он постоянно преисполнен. Если при залоге имений он добился высокой оценки, то все же они стоят этих денег, хотя бы при продаже с аукциона и не дали такой цены. Он в долгу у обеих сестер, и ему представляется довольно смутно, чем он обеспечит их, случись с ним беда, допусти он до продажи обоих имений. Конечно, должны получиться лишки… А если не найдется
хорошего покупателя?
Неточные совпадения
Хотя край наш и обеднел, помещики разъехались, торговля затихла, а бакалея процветала по-прежнему и даже все
лучше и
лучше с каждым годом: на эти предметы не переводились
покупатели.
Лоточник, если его позовут, остановится, обмакнет гречневик в конопляное масло, поваляет между ладонями, чтоб масло
лучше впиталось, и презентует
покупателю.
— Не то дорого, что вы
покупатели,
лучше каких желать не надо, а любовь, да совет, да умное ваше слово — вот что всяких денег дороже! — говорили нам везде.
— Мужик — умный, — сказал Никон, усмехаясь. — Забавно мы с ним беседуем иной раз: он мне —
хорошая, говорит, у тебя душа, а человек ты никуда не годный! А я ему —
хороший ты человек, а души у тебя вовсе нет, одни руки везде, пар шестнадцать! Смеётся он. Мужик надёжный, на пустяки себя не разобьёт и за малость не продаст ни себя, ни другого. Ежели бы он Христа продавал — ограбил бы
покупателей, прямо бы и сразу по миру пустил.
Он уже привык к разнородным впечатлениям, и хотя они волновали, злили его, но с ними всё же
лучше было жить. Их приносили люди. А теперь люди исчезли куда-то, — остались одни
покупатели. Потом ощущение одиночества и тоска о
хорошей жизни снова утопали в равнодушии ко всему, и снова дни тянулись медленно, в какой-то давящей духоте.