Неточные совпадения
Петр Григорьевич на другой день
в нашей
компании смеялся, рассказывая, как его испугали толпы городовых. Впрочем, было не до смеху: вместо кулаковской «Каторги» он рисковал попасть опять
в нерчинскую!
Любили букинисты и студенческую бедноту, делали для нее всякие любезности. Приходит
компания студентов, человек пять, и общими силами покупают одну книгу или издание лекций совсем задешево, и все учатся по одному экземпляру. Или брали напрокат книгу, уплачивая по пятачку
в день. Букинисты давали книги без залога, и никогда книги за студентами не пропадали.
В известный день его приглашают на «мельницу» поиграть
в банк — другой игры на «мельницах» не было, — а к известному часу там уж собралась стройно спевшаяся
компания шулеров, приглашается и исполнитель, банкомет, умеющий бить наверняка каждую нужную карту, — и деньги азартного вора переходят
компании.
И лихачи и «голубчики» знали своих клубных седоков, и седоки знали своих лихачей и «голубчиков» — прямо шли, садились и ехали. А то вызывались
в клуб лихие тройки от Ечкина или от Ухарского и, гремя бубенцами, несли веселые
компании за заставу, вслед за хором, уехавшим на парных долгушах-линейках.
Умчались к «Яру» подвыпившие за обедом любители «клубнички», картежники перебирались
в игорные залы, а за «обжорным» столом
в ярко освещенной столовой продолжали заседать гурманы, вернувшиеся после отдыха на мягких диванах и креслах гостиной, придумывали и обдумывали разные заковыристые блюда на ужин, а накрахмаленный повар
в белом колпаке делал свои замечания и нередко одним словом разбивал кулинарные фантазии, не считаясь с тем, что за столом сидела сплоченная
компания именитого московского купечества.
С каждой рюмкой
компания оживлялась, чокались, пили, наливали друг другу, шумели, и один из ляпинцев, совершенно пьяный, начал даже очень громко «родителей поминать». Более трезвые товарищи его уговорили уйти, швейцар помог одеться, и «Атамоныч» побрел
в свою «Ляпинку», благо это было близко. Еще человек шесть «тактично» выпроводили таким же путем товарищи, а когда все было съедено и выпито, гости понемногу стали уходить.
Затем стало сходить на нет проевшееся барство. Первыми появились
в большой зале московские иностранцы-коммерсанты — Клопы, Вогау, Гопперы, Марки. Они являлись прямо с биржи, чопорные и строгие, и занимали каждая
компания свой стол.
Вот за шампанским кончает обед шумная
компания… Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого-то франт
в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым
в лицо и подливает вино
в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко
в этой
компании, но он
в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой стороны около него трется юркий человек и показывает какие-то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет…
Летняя столовая была
в небольшом тенистом садике, с огромным каштаном и цветочными клумбами, среди которых сверкали электричеством вычурные павильончики-беседки для ужинающих веселыми
компаниями, а во всю длину сада тянулась широкая терраса, пристроенная к зданию клуба
в виде огромного балкона.
Ружейные охотники — москвичи — сплоченной
компанией отправлялись
в трактир «Собачий рынок», известный всем охотникам под этим названием, хотя официально он назывался по фамилии владельца.
«Пройдясь по залам, уставленным столами с старичками, играющими
в ералаш, повернувшись
в инфернальной, где уж знаменитый „Пучин“ начал свою партию против „
компании“, постояв несколько времени у одного из бильярдов, около которого, хватаясь за борт, семенил важный старичок и еле-еле попадал
в своего шара, и, заглянув
в библиотеку, где какой-то генерал степенно читал через очки, далеко держа от себя газету, и записанный юноша, стараясь не шуметь, пересматривал подряд все журналы, он направился
в комнату, где собирались умные люди разговаривать».
В восьмидесятых годах прошлого века всемогущий «хозяин столицы» — военный генерал-губернатор
В. А. Долгоруков ездил
в Сандуновские бани, где
в шикарном номере семейного отделения ему подавались серебряные тазы и шайки. А ведь
в его дворце имелись мраморные ванны, которые
в то время были еще редкостью
в Москве. Да и не сразу привыкли к ним москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть
в раздевальной, и
в своей
компании «язык почесать».
Действительно, на войне не до бань, а той
компании, с которой я мотался верхом по диким аулам,
в город и носа показывать нельзя было.
В Баку было не до бань, а Тифлис мы проехали мимо.
При этом пил красное и белое вино, а подремав с полчаса, уезжал домой спать, чтобы с восьми вечера быть
в Купеческом клубе, есть целый вечер по особому заказу уже с большой
компанией и выпить шампанского.
Компания продолжала есть, а оркестрион
в соседнем большом зале выводил...
В трактире всегда сидели свои люди, знали это, и никто не обижался. Но едва не случилась с ним беда. Это было уже у Тестова, куда он перешел от Турина.
В зал пришел переведенный
в Москву на должность начальника жандармского управления генерал Слезкин. Он с
компанией занял стол и заказывал закуску. Получив приказ, половой пошел за кушаньем, а вслед ему Слезкин крикнул командирским голосом...
Это был самый степенный из всех московских трактиров, кутежей
в нем не было никогда. Если уж какая-нибудь
компания и увлечется лишней чаркой водки благодаря «хренку с уксусом» и горячей ветчине, то вовремя перебирается
в кабинеты к Бубнову или
в «Славянский базар», а то и прямо к «Яру».
Обеды
в ресторане были непопулярными, ужины — тоже. Зато завтраки, от двенадцати до трех часов, были модными, как и
в «Эрмитаже». Купеческие
компании после «трудов праведных» на бирже являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часам уходили. Оставшиеся после трех кончали «журавлями».
И люди понимающие знали, что, значит, завтрак был
в «Славянском базаре», где
компания, закончив шампанским и кофе с ликерами, требовала «журавлей».
Неточные совпадения
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит; пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе
в лодке с чиновником сядешь;
компании захотел — ступай
в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью смотрел
в окно на эту веселую русскую
компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
Нет, вы напрасно едете, — мысленно обратилась она к
компании в коляске четверней, которая, очевидно, ехала веселиться за город.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников, едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную
компанию; потом, когда смеркнется,
в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал.
Затем, немедленно и чуть не вслух, прошепталаРаскольникову, что действительно странно было бы уважаемому и солидному человеку, как Петр Петрович, попасть
в такую «необыкновенную
компанию», несмотря даже на всю его преданность ее семейству и на старую дружбу его с ее папенькой.