Неточные совпадения
С квартиры выгнали, в другую не пускают:
Все говорят, что малый я пустой,
Срок
паспорта прошел, в полицию таскают.
Отсрочки не дают без денег никакой…
Теперь сижу один я
на бульваре
И думаю, где мне ночлег сыскать.
Одной копейки нет в моем кармане,
Пришлось последнее продать…
Много сборщики набирали. Мне показывали дома с заколоченными окнами и дверями — это поехали с «викторками» и «малашками» за подаянием. «Викторками» и «малашками» называли издавна фальшивые документы:
паспорта фальшивые делал когда-то какой-то Викторка, и свидетельства о сгоревших домах мастерил с печатями Малашкин, волостной писарь. Платили ему за вид
на жительство три рубля, а за «малашку» — рубль.
На другой день я выехал в Москву, получил заграничный
паспорт и через три дня отправился
на Балканы.
Свободно, независимо, с хорошим настроением, как и тогда, я вышел из вагона, ничего не подозревая, но мрачный полисмен-офицер внимательно взглянул
на меня и с непреклонным видом потребовал
паспорт. Это меня обозлило. Сразу почувствовалось другое настроение, совсем противоположное тому, какое было.
У Милана расправа с такими людьми была короткая.
На паспорте таких людей отмечалось, что владелец его выбыл из Сербии, а чемодан и
паспорт бросали
на вокзале, например, в Вене [Это мне, прямо намекая
на мое положение, рассказали два моих друга.].
Неточные совпадения
Он был
на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить
паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были в неописанной радости, когда допускались к партии князя.
Матушка отыскала мой
паспорт, хранившийся в ее шкатулке вместе с сорочкою, в которой меня крестили, и вручила его батюшке дрожащею рукою. Батюшка прочел его со вниманием, положил перед собою
на стол и начал свое письмо.
Его тихое посвистывание и беседы вполголоса с самим собою, даже его гладкий, черный, точно чугунный, чепчик волос
на голове, весь он вызывал какие-то странные, даже нелепые подозрения: хотелось думать, что он красит волосы, живет по чужому
паспорту, что он — эсер, террорист, максималист, бежавший из ссылки.
«Кутузов, — сообразил Самгин, молча, жестом руки указывая
на кровать. — Приехал с
паспортом Макарова. Нелегальный. Хорошо, что я не поздоровался с ним».
«В неделю, скажет, набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять
паспорт и ехать
на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам,
на пароходах, потом…