Неточные совпадения
Я привожу здесь маленький кусочек из этой поездки, но самое описание холерных ужасов интересно было в то время для газетной статьи, а теперь интереснее припомнить кое-что из подробностей тех
дней, припомнить то, что уж более никогда не повторится, — и
людей таких нет, и быт совсем другой стал.
Я не любил работать в редакции — уж очень чинно и холодно среди застегнутых черных сюртуков, всех этих прекрасных
людей, больших
людей, но скучных. То ли
дело в типографии! Наборщики — это моя любовь. Влетаешь с известием, и сразу все смотрят: что-нибудь новое привез! Первым
делом открываю табакерку. Рады оторваться от скучной ловли букашек. Два-три любителя — потом я их развел много — подойдут, понюхают табаку и чихают. Смех, веселье! И метранпаж рад — после минутного веселого отдыха лучше работают.
В погоне за десятикопеечной подачкой десятитысячная толпа задавила десять
человек. За два
дня перед этим умер московский миллионер, чайный торговец А.С. Губкин.
Н.П. Гиляров-Платонов был
человеком именно не от мира сего. Он спал
днем, работал ночью, редко кого принимал у себя, кроме ближайших сотрудников, да и с теми мало разговаривал.
Перевели Пентефрия к фараонову двору и самую что ни на есть высшую должность дали ему: после фараона он самым что ни есть первым
человеком в стране стал, а Иосиф Прекрасный сделался его первым помощником в
делах управления страной. Штюрмер стал председателем совета министров, а Гурлянд его вторым «я». Арсений же Гуров, конечно, растаял и исчез со страниц «Новостей
дня».
Придя к Н.И. Пастухову голодным и холодным, без работы и без возможности прокормить семью хотя бы в течение одного
дня, И.А. Вашков ушел от него сравнительно обеспеченным
человеком, с приличным, совершенно новым гардеробом, с оплаченной и оборудованной квартирой, с перспективой вполне безбедного существования и с возможностью приодеть всю свою многочисленную семью.
К концу 1885 года
дела А.В. Насонова пошатнулись, на издание не стало хватать средств, пришлось передать журнал, который и приобрел некто Щербов,
человек совершенно никому не известный и чуждый литературе.
О самом появлении ее чуть не до самого
дня выпуска и слышно ничего не было, и вдруг огромная, интересная газета, подписанная «Г.П. Сазонов — редактор-издатель». В газетном мире лицо совершенно неизвестное. Знали, что это ученый-экономист,
человек, живущий своим трудом.
Шли
дни. Разговор — по всей Москве, а в московских газетах ни строчки об этом ужасном факте. Ко мне зашел сотрудник одной газеты,
человек весьма обделистый, и начал напевать о том, что я напрасно обидел фирму, что из провинции торговцы наотрез отказываются брать их чай и даже присылают его обратно. Он мне открыто предложил взять взятку наличными деньгами и, кроме того, принять на несколько тысяч объявлений для газеты.
На третий
день раздавались награды лично королем, и когда первым было объявлено мое имя, имя русского, — а к русским тогда благоволили, — весь цирк, где происходило заседание, как один
человек встал, и грянули «ура» и «живио».
Проверять мои слова, конечно, никому не приходило в голову, а о паспорте в те времена и в тех местах вообще никто и не спрашивал, да он никому и не был нужен. Судили и ценили
человека по работе, а не по бумагам. Молнией сверкнули в памяти
дни, проведенные мною в зимовнике, и вся обстановка жизни в нем.
Он, этот умный и тонкий в служебных
делах человек, не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у него находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
Неточные совпадения
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший
человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный
человек. Теперь другое
дело.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь:
дело идет о жизни
человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на чай.
«Мы
люди чужестранные, // Давно, по
делу важному, // Домишки мы покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды…»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я //
Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.