Я говорила с Дмитрием, я требовала от него объяснения его грусти, его поступков, его слов; да, он
утратил веру в меня, он никогда не поймет, что во мне делается.
Он утих и — к чему таить правду? — постарел не одним лицом и телом, постарел душою; сохранить до старости сердце молодым, как говорят иные, и трудно и почти смешно; тот уже может быть доволен, кто не
утратил веры в добро, постоянство воли, охоты к деятельности.
Чувствуя себя на каждом шагу под угрозой мероприятий, большею частию направленных противу невиннейших поползновений человеческого естества, общество
утратило веру в свои творческие силы и поникло под игом постыдного равнодушия к собственным интересам.
Катерина Матвеевна(смотрит).Целуются, — какие животные отношения! Да, глядя на такое унижение, легко
утратить веру в прогресс. Вот вам урок, Алексей Павлович. Но я выше этого! Да, Алексей Павлович, вы еще одна честная и чистая личность из всего этого сброда. Я уважаю вас.
Чтобы избавиться от нее, человек должен много сил потерять и много
утратить веры в себя при этой беспрерывной возне с безобразной путаницей сомнений; противоречий, уступок, изворотов и т. п.
Неточные совпадения
Сверх того, Америка, как сказал Гарибальди, — «страна забвения родины»; пусть же в нее едут те, которые не имеют
веры в свое отечество, они должны ехать с своих кладбищ; совсем напротив, по мере того как я
утрачивал все надежды на романо-германскую Европу,
вера в Россию снова возрождалась — но думать о возвращении при Николае было бы безумием.
— А я, — мрачно сказал Конахевич, — давно
утратил детскую
веру…
Таковы были последствия небрежного обращения с «сокровищем». Измученные, истерзанные, подавленные общим презрением, сестры
утратили всякую
веру в свои силы, всякую надежду на просвет в будущем. Они похудели, опустились, струсили. И, к довершению всего, Аннинька, побывавши в школе Кукишева, приучилась пить.
Долинский
утратил всякую способность к какому бы то ни было анализу и брал все на
веру, во всем видел закон неотразимой таинственной необходимости и не взывал более ни к своему разуму, ни к воле.
Они не могли даже представить его себе в формах и образах, но странное и чудесное дело:
утратив всякую
веру в бывшее счастье, назвав его сказкой, они до того захотели быть невинными и счастливыми вновь, опять, что пали перед желаниями сердца своего, как дети, обоготворили это желание, настроили храмов и стали молиться своей же идее, своему же «желанию», в то же время вполне веруя в неисполнимость и неосуществимость его, но со слезами обожая его и поклоняясь ему.