Неточные совпадения
Мы переписывались, и очень, с 1824 года, но письма — это опять перо и
бумага, опять учебный стол с чернильными пятнами и иллюстрациями, вырезанными перочинным ножом; мне хотелось ее
видеть, говорить с ней о новых идеях — и потому можно себе представить, с каким восторгом я услышал, что кузина приедет в феврале (1826) и будет у нас гостить несколько месяцев.
— Я
увидел, — рассказывал он, улыбаясь, — что это действительно был ответ на ту
бумагу, — и, благословясь, подписал. Никогда более не было помину об этом деле —
бумага была вполне удовлетворительна.
В первых числах декабря, часов в девять утром, Матвей сказал мне, что квартальный надзиратель желает меня
видеть. Я не мог догадаться, что его привело ко мне, и велел просить. Квартальный показал мне клочок
бумаги, на котором было написано, что он «пригласил меня в 10 часов утра в III Отделение собств. е. в. канцелярии».
Неточные совпадения
Осип (глядя в окно). Купцы какие-то хотят войти, да не допускает квартальный. Машут
бумагами: верно, вас хотят
видеть.
— Это Сорокина с дочерью заезжала и привезла мне деньги и
бумаги от maman. Я вчера не мог получить. Как твоя голова, лучше? — сказал он спокойно, не желая
видеть и понимать мрачного и торжественного выражения ее лица.
Герои наши
видели много
бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую
бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже
видел читатель, было заклеено
бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Чичиков
увидел, что старуха хватила далеко и что необходимо ей нужно растолковать, в чем дело. В немногих словах объяснил он ей, что перевод или покупка будет значиться только на
бумаге и души будут прописаны как бы живые.