А ведь пресмешно, сколько секретарей, асессоров, уездных и губернских чиновников домогались, долго, страстно, упорно домогались, чтоб получить это место; взятки были даны, святейшие обещания получены, и вдруг министр, исполняя высочайшую волю и
в то же время делая отместку тайной полиции, наказывал меня этим повышением, бросал человеку под ноги, для позолоты пилюли, это место — предмет пламенных желаний и самолюбивых грез, — человеку, который его брал с твердым намерением бросить при первой возможности.
Мы были уж очень не дети; в 1842 году мне стукнуло тридцать лет; мы слишком хорошо знали, куда нас вела наша деятельность, но шли. Не опрометчиво, но обдуманно продолжали мы наш путь с тем успокоенным, ровным шагом, к которому приучил нас опыт и семейная жизнь. Это не значило, что мы состарелись, нет, мы были
в то же время юны, и оттого одни, выходя на университетскую кафедру, другие, печатая статьи или издавая газету, каждый день подвергались аресту, отставке, ссылке.
Неточные совпадения
Старосты и его missi dominici [господские сподручные (лат.).] грабили барина и мужиков; зато все находившееся на глазах было подвержено двойному контролю; тут береглись свечи и тощий vin de Graves [сорт белого вина (фр.).] заменялся кислым крымским вином
в то самое
время, как
в одной деревне сводили целый лес, а
в другой ему
же продавали его собственный овес.
Но Двигубский был вовсе не добрый профессор, он принял нас чрезвычайно круто и был груб; я порол страшную дичь и был неучтив, барон подогревал
то же самое. Раздраженный Двигубский велел явиться на другое утро
в совет, там
в полчаса
времени нас допросили, осудили, приговорили и послали сентенцию на утверждение князя Голицына.
— Советника Кулакова-с, ваше превосходительство.
В это
время старик советник, которого я застал и оставил
тем же советником губернского правления, взошел к губернатору.
Ведь были
же и у нее минуты забвения,
в которые она страстно любила своего будущего малютку, и
тем больше, что его существование была тайна между ними двумя; было
же время,
в которое она мечтала об его маленькой ножке, об его молочной улыбке, целовала его во сне, находила
в нем сходство с кем-то, который был ей так дорог…
Возле Станкевичева круга, сверх нас, был еще другой круг, сложившийся во
время нашей ссылки, и был с ними
в такой
же чересполосице, как и мы; его-то впоследствии назвали славянофилами. Славяне, приближаясь с противуположной стороны к
тем же жизненным вопросам, которые занимали нас, были гораздо больше их ринуты
в живое дело и
в настоящую борьбу.
И этот пьяный вор, уличенный лабазником, снова явился священнодействовать при
том же старосте, который так утвердительно говорил мне, что он украл «шкатунку», с
тем же дьячком на крылосе, у которого теперь паки и паки
в кармане измеряли скудельное
время знаменитые часы, и — при
тех же крестьянах!
Грановский напоминает мне ряд задумчиво покойных проповедников-революционеров
времен Реформации — не
тех бурных, грозных, которые
в «гневе своем чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а
тех ясных, кротких, которые так
же просто надевали венок славы на свою голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но не топают; людей этих боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная улыбка оставляет по себе угрызение совести у палачей.
Нам, сверх
того, не к чему возвращаться. Государственная жизнь допетровской России была уродлива, бедна, дика — а к ней-то и хотели славяне возвратиться, хотя они и не признаются
в этом; как
же иначе объяснить все археологические воскрешения, поклонение нравам и обычаям прежнего
времени и самые попытки возвратиться не к современной (и превосходной) одежде крестьян, а к старинным неуклюжим костюмам?
Таким образом, я очутился
в Париже с большой суммой денег, середь самого смутного
времени, без опытности и знания, что с ними делать. И между
тем все уладилось довольно хорошо. Вообще, чем меньше страстности
в финансовых делах, беспокойствия и тревоги,
тем они легче удаются. Состояния рушатся так
же часто у жадных стяжателей и финансовых трусов, как у мотов.
Будущее было темно, печально… я мог умереть, и мысль, что
тот же краснеющий консул явится распоряжаться
в доме, захватит бумаги, заставляла меня думать о получении где-нибудь прав гражданства. Само собою разумеется, что я выбрал Швейцарию, несмотря на
то что именно около этого
времени в Швейцарии сделали мне полицейскую шалость.
Получив весть об утверждении моих прав, мне было почти необходимо съездить поблагодарить новых сограждан и познакомиться с ними. К
тому же у меня именно
в это
время была сильная потребность побыть одному, всмотреться
в себя, сверить прошлое, разглядеть что-нибудь
в тумане будущего, и я был рад внешнему толчку.
А уже, конечно, нельзя сказать об англичанах, чтоб они не любили своего отечества, или чтоб они были не национальны. Расплывающаяся во все стороны Англия заселила полмира,
в то время как скудная соками Франция — одни колонии потеряла, а с другими не знает, что делать. Они ей и не нужны; Франция довольна собой и лепится все больше и больше к своему средоточию, а средоточие — к своему господину. Какая
же независимость может быть
в такой стране?
«Разве она и теперь не самая свободная страна
в мире, разве ее язык — не лучший язык, ее литература — не лучшая литература, разве ее силлабический стих не звучнее греческого гексаметра?» К
тому же ее всемирный гений усвоивает себе и мысль, и творение всех
времен и стран: «Шекспир и Кант, Гете и Гегель — разве не сделались своими во Франции?» И еще больше: Прудон забыл, что она их исправила и одела, как помещики одевают мужиков, когда их берут во двор.
— Никакого. С
тех пор как я вам писал письмо,
в ноябре месяце, ничего не переменилось. Правительство, чувствующее поддержку во всех злодействах
в Польше, идет очертя голову, ни
в грош не ставит Европу, общество падает глубже и глубже. Народ молчит. Польское дело — не его дело, — у нас враг один, общий, но вопрос розно поставлен. К
тому же у нас много
времени впереди — а у них его нет.
В это
время явился поэт лавреат Теннисон с женой, — это было слишком много лавров, и я по
тому же беспрерывному дождю отправился
в Коус.
От Гарибальди я отправился к Ледрю-Роллену.
В последние два года я его не видал. Не потому, чтоб между нами были какие-нибудь счеты, но потому, что между нами мало было общего. К
тому же лондонская жизнь, и
в особенности
в его предместьях, разводит людей как-то незаметно. Он держал себя
в последнее
время одиноко и тихо, хотя и верил с
тем же ожесточением, с которым верил 14 июня 1849
в близкую революцию во Франции. Я не верил
в нее почти так
же долго и тоже оставался при моем неверии.
Неточные совпадения
Глядеть весь город съехался, // Как
в день базарный, пятницу, // Через неделю
времени // Ермил на
той же площади // Рассчитывал народ.
Стародум.
В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и
то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое
время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
В то время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели
же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"
в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь
в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним
в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой
же градоначальник, как и
тот, который за минуту перед
тем был привезен
в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
А потому советуем и приказываем: водку кушать только перед обедом, но и
то из малой рюмки;
в прочее
же время безопасно кушать пиво, которое ныне
в весьма превосходном качестве и не весьма дорогих цен из заводов 1-й гильдии купца Семена Козыря отпущается".