Неточные совпадения
— Нет, я не Савин, а
граф де Тулуз Лотрек, но по ошибке русского консула в Константинополе арестован
и препровожден сюда под этим не принадлежащим мне именем, почему считаю нужным заявить об этом вашему превосходительству, прося рассмотреть идущие со мной документы, а по рассмотрении их меня освободить.
— Прекрасно, господин прокурор, на арест Савина, может быть,
и есть законное основание, но отнюдь не на содержание под стражей
графа де Тулуза Лотрек, а я именно
и есть то самое лицо, каким себя именую.
— Вставайте,
граф,
и забирайте ваши вещи, сейчас вы отправляетесь.
И вот этого-то Савина, имеющего какие-то счеты с нашими судебными властями
и бежавшего несколько месяцев тому назад в Варшаве при транспортировании его из Бельгии в Петербург, вдруг мысль великая осенила
и графом де Тулуз Лотреком назвала.
Такое неожиданное предложение со стороны блестящего
графа, конечно, пленило сердца сидящих без гроша Стамбулова
и его банды.
За
графом ухаживали, не зная как
и чем его чествовать.
Вскоре после этих крестин Стамбулов обратился к своему высокопоставленному куму с предложением — с каким вы думаете? — быть кандидатом на болгарский престол. Неожиданное, но крайне лестное предложение было, конечно, принято,
и воображаемый французский
граф де Тулуз Лотрек — arias Савин — уехал в Константинополь, чтобы хлопотать
и заручиться симпатиями великого визиря
и влиятельных лиц, близко стоящих к будущему его сюзерену-падишаху.
Там, в Константинополе, продолжая разыгрывать роль французского миллионера, он сумел втереться к французскому послу
графу де Монтебелло
и настолько расположить его к себе, что тот ввел его в высшее дипломатическое общество
и представил не только великому визирю, но
и самому султану.
Но по воле судеб
и неожиданного случая сиятельный
граф был узнан,
и кем же?
Графа, по требованию русского посольства, арестовали
и увезли с надлежащим почетом в Россию.
Во время тех же поездок в суд Николай Герасимович Савин познакомился с двумя очень милыми людьми: депутатом бельгийской палаты Ван-Смиссеном, обвинявшемся в убийстве своей жены из ревности,
и французом
графом Дюплекс де Кадиньян — любовником этой убитой мужем женщины, который, увлекшись ею, наделал в Брюсселе более миллиона долгов, а после ее смерти уехал в Ниццу, не расплатившись со своими кредиторами
и поднадув несколько простаков-бельгийцев, почему
и был привлечен к суду за мошенничество.
Конечно, мужа убитой
и ее любовника вместе не сводили, так как Ван-Смиссен был в состоянии задушить
графа, или, по крайней мере, покуситься на его жизнь.
Это были
граф Петр Васильевич Вельский
и его приятель Владимир Игнатьевич Неелов.
Горничная доложила, что приехал
граф Стоцкий
и барон Гемпель.
Глаза хорошенькой блондинки загорелись счастьем. Не успел
граф Стоцкий поздороваться с дамами, как
граф Вельский подошел к нему, взял его под руку
и отвел в сторону.
Граф Стоцкий тем временем отвел в сторону хозяйку
и о чем-то тихо с ней разговаривал.
Граф Стоцкий подошел к столу
и внимательно наблюдал за Нееловым, нисколько не смущаясь его болтовней.
Граф побледнел, как мертвец,
и широко раскрытыми, полными ужаса глазами бессмысленно смотрел на Капитолину Андреевну. Та не на шутку перепугалась.
Войдя в желтый кабинет, называвшийся так по цвету обивки мебели
и портьер,
граф Стоцкий бросился в кресло, закрыл глаза
и схватился руками за голову.
— Перестань ломаться, Григорий, — глухо проговорил
граф. — Я тебя знаю,
и ты меня знаешь. Зачем ты сюда явился? Тебе не следовало уезжать из твоего укромного уголка за границею. Здесь опасно.
— Совет хорош!
И то сказать, фальшивомонетчика Григория Кирова схватят
и упекут, а с важными господами, вроде
графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого, так не поступают.
Он удобнее уселся в кресло
и придвинулся ближе к
графу Стоцкому.
— Разумеется. Ведь она защитит меня от неприятных столкновений с полицией. Ведь друга высокочтимого
графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого —
и, как я надеюсь, впоследствии
и графа Вельского,
и всех этих господчиков твоих приятелей в высшем петербургском обществе — никто не осмелится даже заподозрить в чем бы то ни было.
Среди них появились
и знакомые нам:
граф Стоцкий,
граф Вельский
и Неелов.
Последний в это время разговаривал с Нееловым,
графом Стоцким
и молодым человеком из начинающих адвокатов Сергеем Павловичем Долинским, так, по крайней мере, представил его хозяин двум своим остальным собеседникам.
Едва заметная судорога передернула углы губ
графа Стоцкого
и Неелова.
—
И что же, вы надеетесь на благоприятный исход вашей защиты? — спросил сквозь зубы
граф Сигизмунд Владиславович после некоторой паузы, пристально глядя на молодого человека.
Граф Стоцкий с презрительной миной повернулся спиной к молодому человеку
и вместе с Нееловым
и хозяином, взявшим под руку Долинского, пошел к ней навстречу.
Корнилий Потапович засеменил сзади.
Граф Стоцкий
и Неелов остались у дверей.
— Однако, этот юнец — молодой, да из ранних. Он, кажется, хочет воспользоваться или, быть может,
и пользуется даром тем, за что наш почтенный хозяин платит большие деньги, — заметил
граф Стоцкий.
Только одна группа людей, среди которых были
граф Стоцкий, Неелов, барон Гемпель
и несколько других, не удостаивали ее своим вниманием.
— Что касается меня, да будет вам мое благословение, выбор хороший, — сказал
граф Стоцкий. — Я даже могу помочь вам
и замолвить словечко ее брату. Он имеет влияние на отца.
— Однако, не мешало бы об этом сообщить папаше, — заметил
граф Стоцкий. — А так как я ваш союзник, то
и берусь разрушить этот tete-a-tete. Жаль, что Сергея здесь нет. Он лучше всех устроил бы это дело.
Невеселое настроение невесты не ускользнуло от зорких глаз приятелей
графа Вельского —
графа Стоцкого, Неелова
и барона Гемпеля.
Кавалеры, приехавшие гостить, тоже не внушали старику Хлебникову доверия, не исключая
и графа Вельского, о котором говорили, что он жених Надежды Корнильевны.
Это были знакомые нам
граф Стоцкий, Неелов
и барон Гемпель.
В эту-то увеселительную поездку к своему тестю
и признался
граф Петр Васильевич своему другу
графу Стоцкому в любви к своей невесте.
Граф Петр Васильевич действительно смотрел сумрачно,
и легкая краска гнева выступила у него на лбу.
Граф Вельский
и Стоцкий хотели было остаться, но Матильда так выразительно взглянула на последнего, что тот, под каким-то благовидным предлогом, быстро увел
графа Петра Васильевича.
Ольга Ивановна, хотя
и старалась владеть собою, но все же время от времени украдкой бросала взгляд на сидевшего с ней рядом
графа Петра Васильевича, который не принимал участия в общем веселье.
— Так что мы оба одинаково трудились
и трудимся для общего дела, — заметил со смехом
граф Стоцкий.
— Эта свадьба необходима по многим причинам. Во-первых, слово, которое я дал молодому
графу; во-вторых, страстное желание твоего будущего свекра
графа Вельского
и, в-третьих, я сам имею намерение жениться
и нуждаюсь в содействии
графа Петра Васильевича
и его друзей. Этих причин, конечно, достаточно, чтобы мое решение было приведено в исполнение. Кроме того, тут есть еще кое-что, о чем я тебе не могу сообщить. Одним словом, я сказал тебе мое неизменное решение…
Жена этого «лица» — мягкосердечная женщина — умоляла своего мужа дать временный приют беглецу, а тот отплатил за гостеприимство тем, что обманным образом добыл бумаги своего друга
и дальнего родственника по матери
графа де Тулуза Лотрека, призанял, пользуясь именем своего властного
и уважаемого родственника, у многих лиц довольно крупные суммы
и исчез за границу.
В уме Стамбулова возник план управления Болгариею за ширмой такого удобного
и сговорчивого князя, каким был его приятель
граф де Тулуз Лотрек, имеющий вес
и значение у парижских Ротшильдов.
Граф согласился
и сделал богатые подарки своей куме
и крестнице.
Для того, чтобы подготовить почву для избрания,
граф по совету Стамбулова отправился в Константинополь, где представился французскому послу
графу Монтебелло
и сумел обворожить его настолько, что тот представил его великому визирю как будущего, пока негласного, кандидата на болгарский престол. Назначен был день аудиенции, выхлопотанной ему у султана.
В статье этой между прочим указывалось, что
граф происходит не от прямой линии Бурбонов, как стараются доказать он сам
и болгарские регенты, а от побочной: а именно, от морганатического брака Людовика XV.
Пришедший в себя оскорбленный редактор, конечно, бросился жаловаться,
и в тот же день к вечеру в номер гостиницы, занимаемой
графом де Тулуз Лотреком, явилась полиция с константинопольским полицимейстером во главе.
— Да, да… Петр Васильевич его сын… Он ведет дурную жизнь. Года три тому назад он, Неелов
и граф Стоцкий часто бывали у моего отца.
Вдруг она заложила прекрасную белую руку за затылок, откинула голову еще больше, сверкнула в лицо
графа глазами
и поцеловала его в губы.