Хребет Карту с восточной стороны очень крут, с западной — пологий. Здесь можно наблюдать, как происходит разрушение гор. Сверху все время сыплются мелкие камни; они постепенно засыпают долины,
погребая под собой участки плодородной земли и молодую растительность. Таковы результаты лесных пожаров.
Из морского песку здесь образовались дюны, заросшие шиповником, травою и низкорослыми дубками, похожими скорее на кустарники, чем на деревья. Там, где наружный покров дюн был нарушен, пески пришли в движение и
погребли под собой все, что встретилось на пути.
Буду пасти вас, стада мои, жезлом железным! Если вы не послушаетесь меня, страшная кара падет на вас! Море захлестнет безумцев! Свинцовые тучи
погребут под собою смятенный город! Так говорит Здравый Смысл! Он карает возмущенных душой! Мое красное золото весело поет пред вами! Но веселое красное золото принесет вам смерть и пожары, если вы будете испытывать Здравый Смысл!
Неточные совпадения
Сидел Назарыч прямо, не качаясь,
грёб не торопясь, силою одних рук, без шума, только скрипели уключины да журчала
под носом лодки встревоженная вода и, разбегаясь от бортов, колебала тёмные отражения прибрежных зданий. Кожемякин чувствовал
себя маленьким и оробевшим перед этим стариком. Плыли против течения, а ему казалось, что он ровными толчками опускается куда-то вниз. В лад с тихим плеском воды растекался неуёмный и точно посеребрённый насмешкою голос Тиунова.
— Что ты! какой он изменник! Когда город взяли, все изменники и бунтовщики заперлись в соборе,
под которым был пороховой
погреб, подожгли сами
себя и все сгибли до единого. Туда им и дорога!.. Но не погневайся, я пойду и доложу о тебе боярину.
Снова они поплыли по реке, сидя друг против друга. Варенька завладела вёслами и
гребла торопливо, сильно; вода
под лодкой недовольно журчала, маленькие волны бежали к берегам. Ипполит Сергеевич смотрел, как навстречу лодке двигаются берега, и чувствовал
себя утомлённым всем, что он говорил и слышал за время этой прогулки.
Ободривши
себя такими замечаниями, он упросил Дороша, который посредством протекции ключника имел иногда вход в панские
погреба, вытащить сулею сивухи, и оба приятеля, севши
под сараем, вытянули немного не полведра, так что философ, вдруг поднявшись на ноги, закричал: «Музыкантов! непременно музыкантов!» — и, не дождавшись музыкантов, пустился среди двора на расчищенном месте отплясывать тропака.
То же одиночество, как во время бесконечных обеден в холодильнике храма Христа Спасителя, когда я, запрокинув голову в купол на страшного Бога, явственно и двойственно чувствовала и видела
себя — уже отделяющейся от блистательного пола, уже пролетающей —
гребя, как собаки плавают — над самыми головами молящихся и даже их — ногами, руками — задевая — и дальше, выше — стойком теперь! как рыбы плавают! — и вот уже в розовой цветочной юбочке балерины —
под самым куполом — порхаю.