— Мертвая рука, матушка-игуменья… Сестра Мария только ахнула и как
пласт на землю хлопнулась, а как я из кельи ее выкатилась и к вам, матушка-игуменья, примчала, и не вспомню…
Саженях в пяти от нас земля на большом пространстве была покрыта толстым
пластом чего-то густого, серого и волнообразного, похожего на весенний, уже начавший таять, снег. Только долго и пристально всматриваясь, можно было разобрать отдельные фигуры овец, плотно прильнувших одна к другой. Их было тут несколько тысяч, сдавленных сном и мраком ночи в густой, тёплый и толстый
пласт, покрывавший степь. Иногда они блеяли жалобно и пугливо…
Но не дошло и до пятидесяти нагаек, как Улита совсем замолчала. Улита лежала как
пласт на рогоже, даже тело ее не вздрагивало, когда нагайка, свистя, опускалась ей на спину.