Неточные совпадения
В жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел
в лицо Самгина красивыми
глазами девушки покорно, даже как будто
с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом
в углу приемной, у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и, получив его, тихо сказал:
Потом неизменно скромный и вежливый Тит Никоныч, тоже во фраке, со взглядом
обожания к бабушке,
с улыбкой ко всем; священник,
в шелковой рясе и
с вышитым широким поясом, советники палаты, гарнизонный полковник, толстый, коротенький,
с налившимся кровью лицом и
глазами, так что, глядя на него, делалось «за человека страшно»; две-три барыни из города, несколько шепчущихся
в углу молодых чиновников и несколько неподросших девиц, знакомых Марфеньки, робко смотрящих, крепко жмущих друг у друга красные, вспотевшие от робости руки и беспрестанно краснеющих.
Остроумно придумывая разные фигуры, он вместе
с тем сейчас же принялся зубоскалить над Марфиным и его восторженным
обожанием Людмилы, на что она не без досады возражала: «Ну, да, влюблена, умираю от любви к нему!» — и
в то же время взглядывала и на стоявшего у дверей Марфина, который, опершись на косяк, со сложенными, как Наполеон, накрест руками, и подняв, по своей манере,
глаза вверх, весь был погружен
в какое-то созерцательное состояние; вылетавшие по временам из груди его вздохи говорили, что у него невесело на душе; по-видимому, его более всего возмущал часто раздававшийся громкий смех Ченцова, так как каждый раз Марфина при этом даже подергивало.
Княжна решилась добиться истины. Но как? Не спросить же его прямо, не он ли отравил князя Баратова. А если Капочка солгала, то за что же она, княжна, нанесет такое смертельное оскорбление другу ее отца и, наконец, человеку, к которому она относилась — и даже, надо сознаться, относится и теперь — почти
с обожанием. Надо продолжать
с ним разговор, быть может, он сам скажет что-нибудь такое, что или оправдает его
в ее
глазах совершенно, или же подтвердит Капочкину исповедь-обвинение.
Последние слова она произнесла уже
с совершенно серьезным лицом, и две слезинки блеснули на ее светлых
глазах. Пашков
в эту минуту забыл все свои подозрения и
с немым
обожанием глядел на ее поникшую головку, готовый отдать все
в мире, чтобы иметь право поцелуями осушить эти дивные глазки.