Неточные совпадения
Посредине было сделано возвышение, на котором
стояла кушетка под балдахином, от кушетки полукругом с каждой стороны
стояло по шести ваз из
великолепного белого мрамора самой тонкой работы, и в них горели лампы.
Временами «
великолепный князь Тавриды» по целым часам
стоял на коленях, бил с рыданием головой в пол перед образами, в горячей молитве, то в бешеной злобе катался по широким оттоманкам, изрыгая страшные ругательства и проклятия, а иногда по целым дням сидел, уставившись в одну точку, грызя ногти, не слыша и не видя ничего и никого, и не принимая пищи.
На амвоне сделано было возвышение, покрытое богатою парчою, на котором
стоял гроб, обитый розовым бархатом, выложенный богатыми позументами с серебряными скобами, на серебряных подножиях и покрытый
великолепным златотканым покровом.
По берегу
стоят великолепные европейские домы с колоннадами, балконами, аристократическими подъездами, а швейцары и дворники — в своих кофтах или халатах, в шароварах; по улице бродит такая же толпа.
После завтрака я взял свое ружье и пошел осматривать долинку, в которой мы встали биваком. С утра погода
стояла великолепная: на небе не было ни единого облачка, солнце обильно посылало свои живительные лучи, и потому всюду на земле было так хорошо — по-праздничному. Кустарниковая и травяная растительность имела ликующий вид; из лесу доносились пронзительные крики. дятлов, по воздуху носились шмели, порхали бабочки…
Часу в десятом утра два помещика, Гадюкин и Шилохвостов, ехали на выборы участкового мирового судьи. Погода
стояла великолепная. Дорога, по которой ехали приятели, зеленела на всем своем протяжении. Старые березы, насаженные по краям ее, тихо шептались молодой листвой. Направо и налево тянулись богатые луга, оглашаемые криками перепелов, чибисов и куличков. На горизонте там и сям белели в синеющей дали церкви и барские усадьбы с зелеными крышами.
Неточные совпадения
Но когда, дома, он вымылся, переоделся и с папиросой в зубах сел к чайному столу, — на него как будто облако спустилось, охватив тяжелой, тревожной грустью и даже не позволяя одевать мысли в слова. Пред ним
стояли двое: он сам и нагая,
великолепная женщина. Умная женщина, это — бесспорно. Умная и властная.
— Я — усмиряю, и меня — тоже усмиряют.
Стоит предо мной эдакий
великолепный старичище, морда — умная, честная морда — орел! Схватил я его за бороду, наган — в нос. «Понимаешь?», говорю. «Так точно, ваше благородие, понимаю, говорит, сам — солдат турецкой войны, крест, медали имею, на усмирение хаживал, мужиков порол, стреляйте меня, — достоин! Только, говорит, это делу не поможет, ваше благородие, жить мужикам — невозможно, бунтовать они будут, всех не перестреляете». Н-да… Вот — морда, а?
Вы были в это утро в темно-синем бархатном пиджаке, в шейном шарфе, цвета сольферино, по
великолепной рубашке с алансонскими кружевами,
стояли перед зеркалом с тетрадью в руке и выработывали, декламируя, последний монолог Чацкого и особенно последний крик:
Зевая на речку, я между тем прозевал
великолепные домы многих консулов, таможню, теперь пустую, занятую
постоем английских солдат с военных судов.
Дом представлял из себя
великолепную развалину: карнизы обвалились, крыша проржавела и отстала во многих местах от стропил целыми полосами; массивные колонны давно облупились, и сквозь отставшую штукатурку выглядывали обсыпавшиеся кирпичи; половина дома
стояла незанятой и печально смотрела своими почерневшими окнами без рам и стекол.