Хотя в описываемое нами время «
сибирский царь» Кучум и был данником Иоанна IV, но русское господство за Каменным поясом, то есть за Уралом, было слабо и ненадежно. Сибирские татары, признав московского царя своим верховным властителем, не только неаккуратно и худо платили ему дань, но даже частыми набегами тревожили стоящую на тогдашнем рубеже русском Великую Пермь.
Неточные совпадения
Преемники Магмета были Агиш, сын Ябока, затем сын Магмета Казый и дети последнего — московские данники Едигер и Бембулат. Они были свержены Кучумом, сыном киргизского хана Муртасы — первым
царем сибирским.
Обо всем этом узнали в Москве из извещения Строгановых, приславших гонца к
царю. В этом извещении они говорили, что без царского повеления не посмели гнаться за Маметкулом по
сибирской земле и просили дозволения строить там крепости, чтобы стеснить Кучума в его собственных владениях и навсегда утвердить безопасность наших.
— Да по последней царской грамоте можем мы воевать земли
сибирские… Не пойдешь ли ты со своими людьми за Каменный пояс, а мы так в челобитьи и пропишем?.. Коли удача будет, наверное
царь смилуется.
Да простят мне дорогие читатели то небольшое историческое отступление от нити рассказа, необходимое для того, чтобы определить настроение русского
царя и народа после несчастного окончания войны и невыгодного мира с Польшею, заключенного с потерею многих областей. Взамен этих областей, к понятной радости
царя и народа, явилось целое Царство
сибирское, завоеванное Ермаком Тимофеевичем, подвигнутым на это славное дело ожиданием царского прощения и любовью к Ксении Яковлевне Строгановой!
— А дальше… Покорим царство
сибирское под высокую руку царя-батюшки и поднесем его ему, авось тогда он над нами смилуется.
Народ делил со своим грозным царем-батюшкой великую радость. В Москву прибыло посольство из далекой Сибири бить челом великому государю «новым
сибирским царством».
— Встань, добрый витязь, верный слуга мой, — громко сказал
царь. — Отныне прощаются вам все ваши прежние вины за оказанную послугу отечеству… Не останетесь ни ты, ни другие послы без награды. Ермак же да будет князем
Сибирским, да распоряжается и начальствует так, как было доселе, и утверждает порядок в земле и мою верховную власть над нею… Подойди ближе ко мне, добрый витязь.
Царь наградил Ивана Кольца и других членов посольства деньгами и сукнами, остальным казакам послал с ними богатые дары и забвение всех их прежних вин, а Ермаку Тимофеевичу, кроме титула «князя
Сибирского», — два панциря, серебряный кубок и шубу с царских плеч.
Грозный, неумолимый Ермак жалел воинов христианских в битвах, не жалел в случае преступления и казнил за всякое ослушание, за всякое дело постыдное, так как требовал от дружины не только повиновения, но и чистоты душевной, чтобы угодить вместе и
царю земному, и
царю Небесному. Он думал, что Бог даст ему победу скорее с малым числом доброжелательных воинов, нежели с большим закоренелых грешников, и казаки его в пути и в столице
сибирской вели жизнь целомудренную: сражались и молились.
Весть о том, что
царь сделал Ермака Тимофеевича «князем
Сибирским», с быстротою мысли облетела всю усадьбу. Довольнее всех была Антиповна — ее Ксюшенька будет княгиней.
Из этого Семен Иоаникиевич с племянниками заключили, что в Сибири не все ладно, может быть, нужна помощь. Не послушаться их советов тоже было опасно. Они были у
царя в случае. Отпишут, не ровен час, самому Ивану Васильевичу, что-де твои царские слуги вместо помощи Ермаку в «
сибирском царстве» на наших вкусных хлебах животы нагуливают, — беда будет неминучая — смертью казнит грозный
царь.
Это и было так, но он забыл своего злейшего врага султана Кучума, продолжавшего бродить по степям
сибирским с неустрашимою злобою и неутомимой жаждой мести в сердце против Ермака, отнявшего у него царство и его любимого родственника Маметкула, отправленного заложником к московскому
царю.
Неточные совпадения
Орехова немедленно, с точностью очевидца начала рассказывать о кутеже
сибирского мужика, о его хвастовстве близостью к семье
царя, о силе его влияния на царицу.
Ходят еще в народе предания о славе, роскоши и жестокости грозного
царя, поются еще кое-где песни про осуждение на смерть царевича, про нашествия татар на Москву и про покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем, которого изображения, вероятно, несходные, можно видеть доселе почти во всех избах
сибирских; но в этих преданиях, песнях и рассказах — правда мешается с вымыслом, и они дают действительным событиям колеблющиеся очертания, показывая их как будто сквозь туман и дозволяя воображению восстановлять по произволу эти неясные образы.
Они имели от
царя жалованные грамоты на пустые места земли Пермской и жили на них владетельными князьями, независимо от пермских наместников, с своею управой и с своею дружиной, при единственном условии охранять границы от диких
сибирских народов, наших недавних и сомнительных данников.
Великий
царь! Господь тебя услышал: // Твои враги разбиты в пух и прах! // Воейков я, твой Тарский воевода, // Тебе привезший радостную весть, // Что хан Кучум, свирепый
царь сибирский, // На Русь восстать дерзнувший мятежом, // Бежал от нас в кровопролитной битве // И пал от рук ногайских мурз. Сибирь, // Твоей опять покорная державе, // Тебе навек всецело бьет челом!
Стал Ермак через переводчиков спрашивать татар: какие они люди и под чьей рукой живут? Татары говорят, что они
Сибирского царства и
царь их Кучум.