Дни летели за днями, или лучше сказать, ночи летели за ночами, так как дни, наперекор общему правилу, в Хватовской
компании были назначены для краткого отдохновения, ночи же посвящались всецело делу, то есть оргиям.
Неточные совпадения
— Ты, братец, неисправим, — покачал головою Маслов, — и я, не
будучи пророком, могу предсказать, что через несколько дней ты
будешь в их
компании…
В то время, когда Михаил Дмитриевич говорил, Савин с интересом слушал все подробности похождения Хватовской
компании, и даже — он сознавал это — с таким интересом, что Маслов
был прав, говоря, что он сейчас бы готов принять в этих похождениях живое участие. При описании Масловым прелестей театра Берга, Николай Герасимович с наслаждением думал, что в тот же вечер ближе, как можно ближе, познакомится с «рассадником русского беспутства», как называл этот театр его приятель.
Муки эти усугублялись еще тем, что Николай Герасимович как-то вдруг понял, что во всей только что окончившейся беседе с Масловым, он, Савин, играл далеко не достойную роль, что Михаил Дмитриевич смотрел на него сверху вниз, со снисходительным полусожалением, что тон, с которым он кинул ему пророчество о том, что не пройдет и нескольких дней, как он, Савин, появится в Хватовской
компании,
был прямо оскорбительный.
Нет, гвардейская и особенно кавалерийская служба оставляет массу свободного времени, которого положительно некуда деть и которое поневоле образует эту пустоту, являющуюся, как до сих пор
был убежден Николай Герасимович, причиной кутежей и безобразий вроде тех, которые позволяют себе Хватов с
компанией.
С этого вечера Савин не расставался с «теплой», как называл ее Маслов,
компанией Хватова, по целым дням пребывал в «штаб-квартире» и редкие вечера не
был в театре Берга и не виделся с Симочкой.
Хватов, князь Карнаухов и другие члены «теплой
компании» принимали горячее участие в Николае Герасимовиче и всячески готовы
были помочь ему завести интрижку с «канарейкой», как звали они Симочку, но «черный ворон» — так прозвали они мужа ее, разрушал все их планы.
На эту-то дачу на другой день после спектакля и полетело пять троек с веселой
компанией, среди которой
была Симочка и Андрей Андреевич.
Но от последнего осталась от времени одна основа, пропитанная салом, пуговицы
были самые разнокалиберные, оставшаяся и так сильно порыжевшая одна сюртучная
была в совершенно несвойственной ей
компании костяшек и даже одной медной солдатской, на шее старика
был повязан шарф, когда-то красивый, но превратившийся от насевшей на него грязи в буро-серо-малиновый.
За ужином, впрочем,
компания оживилась. Больше всех и тут говорил Савин, и его уверенный тон, его более чем красноречивые описания нравственных качеств Маргариты Николаевны сделали то, что даже у скептиков Ястребова и Маслова появилась в голове мысль: «А может и впрямь они
будут счастливы!»
Этого обрусевшего итальянца можно
было видеть в
компании Разных московских жуиров и молодых людей, ищущих богатых невест, завтракающим и обедающим в «Славянском Базаре» или в «Эрмитаже», конечно, в качестве прихлебателя у других.
В то время как она, расстроенная огорчением от дочери и в расстройстве налившая много рому в свой пунш, уже давно храпела, Михаил Иваныч Сторешников ужинал в каком-то моднейшем ресторане с другими кавалерами, приходившими в ложу. В
компании было еще четвертое лицо, — француженка, приехавшая с офицером. Ужин приближался к концу.
Неточные совпадения
— Да что, уже
пили нынче, — сказал старик, очевидно с удовольствием принимая это предложение. — Нешто для
компании.
Правда, что
компания Федора Резунова не передвоила под посев плугами, как
было уговорено, оправдываясь тем, что время коротко.
Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников,
едят,
пьют бузу; потом начинается джигитовка, и всегда один какой-нибудь оборвыш, засаленный, на скверной хромой лошаденке, ломается, паясничает, смешит честную
компанию; потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал.
Затем, немедленно и чуть не вслух, прошепталаРаскольникову, что действительно странно
было бы уважаемому и солидному человеку, как Петр Петрович, попасть в такую «необыкновенную
компанию», несмотря даже на всю его преданность ее семейству и на старую дружбу его с ее папенькой.
Кроме того, что этот «деловой и серьезный» человек слишком уж резко не гармонировал со всею
компанией, кроме того, видно
было, что он за чем-то важным пришел, что, вероятно, какая-нибудь необыкновенная причина могла привлечь его в такую
компанию и что, стало
быть, сейчас что-то случится, что-то
будет.