Неточные совпадения
Меблировка состояла из железной
кровати с матрацем и подушкой, набитыми шерстью, и покрытой байковым одеялом, сомнительной чистоты. У другой стены стояли стул и
дубовый стол, над которым висели тюремные правила, обязательные для каждого заключенного.
Возвратясь в столовую, Гаврила Афанасьевич казался очень озабочен. Сердито приказал он слугам скорее сбирать со стола, отослал Наташу в ее светлицу и, объявив сестре и тестю, что ему нужно сними поговорить, повел их в опочивальню, где обыкновенно отдыхал он после обеда. Старый князь лег на
дубовую кровать, Татьяна Афанасьевна села на старинные штофные кресла, придвинув под ноги скамеечку; Гаврила Афанасьевич запер все двери, сел на кровать, в ногах к.<нязя> Лыкова, и начал в полголоса следующий разговор:
Неточные совпадения
Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший на
дубовой спинке
кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову.
Везде почерневшие, массивные,
дубовые и из черного дерева кресла, столы, с бронзовой отделкой и деревянной мозаикой; большие китайские вазы; часы — Вакх, едущий на бочке; большие овальные, в золоченых, в виде веток, рамах, зеркала; громадная
кровать в спальне стояла, как пышный гроб, покрытый глазетом.
(Прим. автора.)], посреди светлой комнаты, украшенной необходимыми для каждого зажиточного крестьянина старинными стенными часами, широкою резною
кроватью и огромным сундуком из орехового дерева, сидели за налощенным
дубовым столом, составляющим также часть наследственной мебели, артиллерийской поручик Ленской, приехавший навестить его уланской ротмистр Сборской и старый наш знакомец, командир пехотной роты, капитан Зарядьев.
Тюремщик отворил
дубовую дверь, окованную железом, и они вошли в просторную комнату с одним окном. В ней стояли две
кровати, небольшой стол и несколько стульев. На одном из них сидел человек лет за тридцать, в синем сюртуке. Лицо его было бледно, усталость и совершенное изнурение сил ясно изображались на впалых щеках его; но взор его был спокоен и все черты лица выражали какое-то ледяное равнодушие и даже бесчувственность.
Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по своему вкусу, соорудил в ней
кровать из
дубовых досок на четырех чурбанах — истинно богатырскую
кровать; сто пудов можно было положить на нее — не погнулась бы; под
кроватью находился дюжий сундук; в уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Герасим бывало поднимет его, уронит и ухмыльнется.