Гиршфельд продолжал неподвижно сидеть над этими ужасными загробными рукописями, и подпись. «Маргарита Шестова» кровавыми
буквами прыгала в его глазах. Он даже не заметил, как ушла из кабинета Стефания Павловна Сироткина.
Андрей Иванович быстро расхаживал по комнате. Он чувствовал такой прилив энергии и бодрости, какого давно не испытывал. Ему хотелось заниматься, думать, хотелось широких, больших знаний. Он сел к столу и начал читать брошюру. В голове кружилось,
буквы прыгали перед глазами, но он усердно читал страницу за страницей.
После того как место парка около беседки-тюрьмы было приведено в порядок и сама беседка тщательно вычищена, князь Сергей Сергеевич сам осмотрел окончательные работы и приказал оставить дверь беседки отворенной. Вернувшись к себе, он выпил свое вечернее молоко и сел было за тетрадь хозяйственного прихода-расхода. Но долго заниматься он не мог. Цифры и
буквы прыгали перед его глазами. Он приказал подать себе свежую трубку и стал ходить взад и вперед по своему кабинету.
Неточные совпадения
Пальцы дрожали, перо
прыгало, и вдруг со лба упала на бумагу капля пота. Писатель горестно ахнул: чернила расплывались, от
букв пошли во все стороны лапки. А перевернув страницу, он увидал, что фуксин прошёл сквозь бумагу и слова «деяния же его» окружились синим пятном цвета тех опухолей, которые появлялись после праздников под глазами рабочих. Огорчённый, он решил не трогать эту тетрадку, спрятал её и сшил другую.
Она светилась, огни танцевали, гасли и вспыхивали. На Театральной площади вертелись белые фонари автобусов, зеленые огни трамваев; над бывшим Мюр и Мерилизом, над десятым надстроенным на него этажом,
прыгала электрическая разноцветная женщина, выбрасывая по
буквам разноцветные слова: «Рабочий кредит». В сквере против Большого театра, где бил ночью разноцветный фонтан, толклась и гудела толпа. А над Большим театром гигантский рупор завывал:
Умные собаки
прыгают, кувыркаются, танцуют, поют под музыку, складывают слова из больших картонных
букв.
Так,
прыгая с материка на материк, добрался я до самой серой воды, и маленькие плоские наплывы ее показались мне в этот раз огромными первозданными волнами, и тихий плеск ее — грохотом и ревом прибоя; на чистой поверхности песка я начертил чистое имя Елена, и маленькие
буквы имели вид гигантских иероглифов, взывали громко к пустыне неба, моря и земли.