— Вот что, Михаил Андреевич, скажу я вам, — начал граф, когда Шумский вошел в его кабинет и остановился перед письменным столом, за которым сидел Аракчеев. — Вам, действительно, здесь трудно найти себе занятие, а без дела жить скучно. В мире для вас все потеряно, но есть еще место, где вы можете быть полезным, если не ближним, то, по крайней мере, самому себе. Ваша жизнь полна горьких заблуждений; пора бы подумать вам о своем спасении и загладить
грехи вашей юности молитвою и покаянием.
Неточные совпадения
— Дайте мне,
ваше сиятельство, с мыслями собраться… Как и речь свою начать, не придумаю… К приезду-то
вашему да к беседе этой я уже с полгода, как к исповеди готовилась, даже слегла в постель, истомившися, думала перед вами во всех моих прежних
грехах покаяться, да и в сторону… а тут ноне еще
грех прибавился, так и не соображу…
И решила я тогда, что дождусь я приезда
вашего, свой
грех прошлый с ним вам, как на духу, выложу, возьму Мишутку, да и попрощаюсь с его сиятельством, не показав ему горя моего тайного…
Наконец, вы, молодое поколение, должны, со всем смирением, первые протянуть руку дела полякам, чтобы искупить долгий исторический
грех ваших отцов.
Неточные совпадения
Лошадей запускали в пшеницу, потому что ни один работник не хотел быть ночным сторожем, и, несмотря на приказание этого не делать, работники чередовались стеречь ночное, и Ванька, проработав весь день, заснул и каялся в своем
грехе, говоря: «воля
ваша».
—
Ваше сиятельство! да кто ж из нас, как следует, хорош? Все чиновники нашего города — люди, имеют достоинства и многие очень знающие в деле, а от
греха всяк близок.
Ну уж мне, старухе, давно бы пора сложить старые кости на покой; а то вот до чего довелось дожить: старого барина —
вашего дедушку, вечная память, князя Николая Михайловича, двух братьев, сестру Аннушку, всех схоронила, и все моложе меня были, мой батюшка, а вот теперь, видно, за
грехи мои, и ее пришлось пережить.
Вы сами,
ваши псы и
ваши пастухи, // Вы все мне зла хотите, // И если можете, то мне всегда вредите: // Но я с тобой за их разведаюсь
грехи».
— Был
грех,
ваше превосходительство, — говорил тот, скромно склоняя и гладя рукой голову.