Неточные совпадения
(Почерк Нинки.) — Лелька! Ты спятила
с ума! Какая пошлость! Тебе меня — ж-а-л-к-о! Катись ты к чертям. Неужели не понимаешь: можно простить человеку многое, — нечуткость, грубость, даже жестокость, но нельзя простить жалости к себе. И еще: «защитить от кого-то». Запомни навсегда: я сама за все отвечаю, сама творю все, что со мною
случается, и не желаю ни в чем раскаиваться. Терпеть не могу пай-девочек.
Положим, у меня это
случилось с девочкой, но то ведь была девочка, там я могла еще уступить: девочка в свой род не идет, она вырастет, замуж выйдет и своему дому только соседкой станет, а мальчики, сыновья…
Неточные совпадения
Ее не теребил страх; она знала, что ничего худого
с ним не
случится. В этом отношении Ассоль была все еще той маленькой
девочкой, которая молилась по-своему, дружелюбно лепеча утром: «Здравствуй, бог!» а вечером: «Прощай, бог!»
Это говорил Алемпиев собеседник. При этих словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно забыл о
девочке и
с поднятыми кулаками,
с словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к старику. Я не помню, чтобы со мной
случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
Галактион понял, что
с девочкой припадок, именно
случилось то, чего так боялся отец. В доме происходила безмолвная суета. Неслышными шагами пробежал Кацман, потом Кочетов, потом пронеслась вихрем горничная.
Столь этою мыслью желанною увлекаюсь, что, увидев, как Наташа, шаля, села на качели, кои кухаркина
девочка под яблонью подцепила, я даже снял те качели, чтобы сего вперед не
случилось, и наверх яблони закинул
с величайшим опасением, чему Наташа очень много смеялася.
Впрочем,
с Степаном Михайловичем и не то
случалось: во время его отсутствия выдали замуж четырнадцатилетнюю
девочку, двоюродную его сестру П. И. Багрову, круглую, но очень богатую сироту, жившую у него в доме и горячо им любимую, — за такого развратного и страшного человека, которого он терпеть не мог.