Назади остались степи, местность становилась гористою. Вместо маленьких, корявых березок кругом высились могучие, сплошные леса. Таежные сосны сурово и сухо шумели под ветром, и осина, красавица осени, сверкала средь темной хвои нежным золотом, пурпуром и багрянцем. У железнодорожных мостиков и на каждой версте стояли охранники-часовые, в сумерках их
одинокие фигуры темнели среди глухой чащи тайги.
Катафалк ехал по каким-то пустынным улицам, почти без магазинов в домах, редкие прохожие как будто не обращали внимания на процессию, но все же Самгин думал, что его
одинокая фигура должна вызывать у людей упадков впечатление.
Я был на Тыми, когда уже в верховьях шла кета и на зеленых берегах там и сям попадались
одинокие фигуры рыболовов, вытаскивавших крючками на длинных палках полуживую рыбу.
Полусонный кондуктор, заметив
одинокую фигуру на дороге, позвонил; вагон задрожал, заскрежетал на рельсах и замедлил ход.
Неточные совпадения
И не только жалкое, а, пожалуй, даже смешное; костлявые, старые лошади ставили ноги в снег неуверенно, черные
фигуры в цилиндрах покачивались на белизне снега, тяжело по снегу влачились их тени, на концах свечей дрожали ненужные бессильные язычки огней — и
одинокий человек в очках, с непокрытой головой и растрепанными жидкими волосами на ней.
Обе сестры с удивлением оглянулись на
одинокую и, вероятно, очень глупую
фигуру, неизвестно зачем застывшую в лунном свете на середине моста.
Рассказ прошел по мне электрической искрой. В памяти, как живая, стала простодушная
фигура Савицкого в фуражке с большим козырем и с наивными глазами. Это воспоминание вызвало острое чувство жалости и еще что-то темное, смутное, спутанное и грозное. Товарищ… не в карцере, а в каталажке, больной, без помощи,
одинокий… И посажен не инспектором… Другая сила, огромная и стихийная, будила теперь чувство товарищества, и сердце невольно замирало от этого вызова. Что делать?
Мы плыли по горной, тайговой реке, но всю ее дикую прелесть, зеленые берега, крутизны и
одинокие неподвижные
фигуры рыболовов я охотно променял бы на теплую комнату и сухую обувь, тем более что пейзажи были однообразны, не новы для меня, а главное, покрыты серою дождевою мглой.
Разумеется, в своем месте Матвей смеялся над этими пустяками; очень нужно Аврааму, которого чтут также и христиане, заходить в грязные лачуги некрещеных жидов! Но теперь ему стало очень обидно за Борка и за то, что даже евреи, такой крепкий в своей вере народ, забыли здесь свой обычай… Молодые люди наскоро отужинали и убежали опять в другую комнату, а Борк остался один. И у Матвея защемило сердце при виде
одинокой и грустной
фигуры еврея.