Жизнь в Изворовке текла тихая, каждый жил сам по себе. Токарев купался, ел
за двоих, катался верхом. Варвара Васильевна опять с утра до вечера возилась с больными. Сергей сидел за книгами. Общие прогулки предпринимались редко.
Оно написано
за двое суток до преступления, и, таким образом, нам твердо теперь известно, что за двое суток до исполнения своего страшного замысла подсудимый с клятвою объявлял, что если не достанет завтра денег, то убьет отца, с тем чтобы взять у него деньги из-под подушки „в пакете с красною ленточкой, только бы уехал Иван“.
— И я не такое чудо заботливости о других, что вспомнил за вас о вашем аппетите: мне самому хотелось есть, я плохо пообедал; правда, съел столько, что другому было бы заглаза довольно на полтора обеда, но вы знаете, как я ем —
за двоих мужиков.
Сели за стол. Алексей продолжал играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался на нее, не понимая ее цели, но находя все это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел
за двоих, пил в свою меру, смеялся своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал.
Неточные совпадения
Свалив беду на лешего, // Под лесом при дороженьке // Уселись мужики. // Зажгли костер, сложилися, //
За водкой
двое сбегали, // А прочие покудова // Стаканчик изготовили, // Бересты понадрав. // Приспела скоро водочка. // Приспела и закусочка — // Пируют мужички!
Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки,
за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба
двое, старый дядька да молодой барин.
Сидят они
двое за чаем, ни о чем не думая, вдруг отворяются двери — и ввалилось сонмище.
— В том-то и дело, что премерзейшее дело! Говорят, что Чичиков и что подписано завещание уже после смерти: нарядили какую-то бабу, наместо покойницы, и она уж подписала. Словом, дело соблазнительнейшее. Говорят, тысячи просьб поступило с разных сторон. К Марье Еремеевне теперь подъезжают женихи;
двое уж чиновных лиц из-за нее дерутся. Вот какого роду дело, Афанасий Васильевич!
В один
двоим за нужду влезть, // И то ни стать, ни сесть!» — // «Пусть так, но всё признаться должно, // Что огурец не грех
за диво счесть, // В котором двум усесться можно.