Неточные совпадения
Есть люди, есть
странные условия, при которых
судьба сводит с ними. Живой, осязаемый человек, с каким-нибудь самым реальным шрамом на лбу, — а впечатление, что это не человек, а призрак, какой-то миф. Таков Турман. Темною, зловещею тенью он мелькнул передо мною в первый раз, когда я его увидел. И с тех пор каждый раз, как он пройдет передо мною, я спрашиваю себя: кто это был, — живой человек или
странное испарение жизни, сгустившееся в человеческую фигуру с наивно-реальным шрамом на лбу?
— По-твоему, это, значит, главная причина? А если бы Маши не существовало? — с
странным любопытством спросил Алексей. Он поднял голову и облокотился о подушку. — Для чего мне, собственно, продолжать жить? Неумелый. За что ни возьмусь, получается ерунда. Вот два раза подряд даже убить себя не сумел. И ты отлично знаешь мою
судьбу: ворочусь в университет, кончу — серенький, аккуратный; поступлю на службу… А страдания меня вовсе не прельщают… Для чего же все?
Неизвестно, что вышло бы со временем из мальчика, предрасположенного к беспредметной озлобленности своим несчастием и в котором все окружающее стремилось развить эгоизм, если бы
странная судьба и австрийские сабли не заставили дядю Максима поселиться в деревне, в семье сестры.
Всех, однако, казалось, захватила, заинтересовала
странная судьба девушки, и каждый, высказывая свое мнение, почему-то неизбежно обращался к Симановскому.
— Знаете ли вы, — сказал он, — о Вильямсе Гобсе и его
странной судьбе? Сто лет назад был здесь пустой, как луна, берег, и Вильямс Гобс, в силу предания которому верит, кто хочет верить, плыл на корабле «Бегущая по волнам» из Европы в Бомбей. Какие у него были дела с Бомбеем, есть указания в городском архиве.
У меня невольно вырвалось восклицание о
странной судьбе несчастного Васильева, но Фортунатов остановил меня тем, что Васильеву только надо благодарить Бога, что для него все разрешилось сумасшедшим домом.
Неточные совпадения
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая
странная, ужасная
судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
В эту минуту у меня в голове промелькнула
странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать
судьбу.
Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то
странный отпечаток неизбежной
судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.
Чичиков задумался. Что-то
странное, какие-то неведомые дотоле, незнаемые чувства, ему необъяснимые, пришли к нему: как будто хотело в нем что-то пробудиться, что-то подавленное из детства суровым, мертвым поученьем, бесприветностью скучного детства, пустынностью родного жилища, бессемейным одиночеством, нищетой и бедностью первоначальных впечатлений, суровым взглядом
судьбы, взглянувшей на него скучно, сквозь какое-то мутно занесенное зимней вьюгой окно.
Но страстная, почти религиозная привязанность к своему
странному ребенку была, надо полагать, единственным клапаном тех ее склонностей, захлороформированных воспитанием и
судьбой, которые уже не живут, но смутно бродят, оставляя волю бездейственной.