Неточные совпадения
Но что же там у меня? Там, в таинственной, недоступной мне глубине? Я не
знаю, не вижу в темноте, я только чувствую, — там власть надо мною, там
истина для моей жизни. Все остальное наносно, бессильно надо мною и лживо.
Как та «дума лютая», — я пел про нее, вкладывая в нее столько задушевной тоски, а самой-то думы лютой никакой во мне и не было.
Неточные совпадения
— Меньшиков, — назвал его Тагильский, усмехаясь. — Один из крупнейших в лагере мошенников пера и разбойников печати,
как знаете, разумеется. В словаре Брокгауза о нем сказано, что, будучи нравственно чутким человеком, он одержим искренним стремлением познать
истину.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах
истины, с которыми не
знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие
как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой,
как другие…
Вера умна, но он опытнее ее и
знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и
истину, он будет работать,
как мыслитель и
как художник; этой жажде свободы даст пищу: идеи добра, правды, и
как художник вызовет в ней внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
О, она ведь и сама, я уверен, слишком хорошо понимала, что Ламберт преувеличил и даже просто налгал ей, единственно чтоб иметь благовидный предлог явиться к ней и завязать с нею сношения; если же смотрела мне в глаза,
как уверенная в
истине моих слов и моей преданности, то, конечно,
знала, что я не посмею отказаться, так сказать, из деликатности и по моей молодости.
— Ну, хорошо, — сказал я, сунув письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт, послушайте. Марья Ивановна, которая, уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать
истину о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал,
как солнца, которое все у меня осветит. Вы не
знаете моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно хочу
знать,
какой он человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!