Неточные совпадения
«Я
не могу быть счастлив, — пишет самоубийца, — даже и при самом высшем и непосредственном счастье
любви к ближнему и
любви ко мне человечества, ибо
знаю, что завтра же все это будет уничтожено: и я, и все счастье это, и вся
любовь, и все человечество — обратимся в ничто, в прежний хаос.
Князь Андрей объясняется Наташе в
любви. «Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя
не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь?»
Чем больше он
узнавал брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович, и многие другие деятели для общего блага
не сердцем были приведены к этой
любви к общему благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим».
Рассказал я этот случай в наивном предположении, что он особенно будет близок душе Толстого: ведь он так настойчиво учит, что истинная
любовь не знает и
не хочет
знать о результатах своей деятельности; ведь он с таким умилением пересказывает легенду, как Будда своим телом накормил голодную тигрицу с детенышами.
«
Любовь не есть вывод разума, а есть сама радостная деятельность жизни, которая со всех сторон окружает нас… Люди грубыми руками ухватывают росток
любви и кричат: «вот он, мы нашли его, мы теперь
знаем его, взрастим его.
Любовь,
любовь! высшее чувство, вот оно!» И люди начинают пересаживать его, исправлять его и захватывают, заминают его так, что росток умирает,
не расцветши, и те же или другие люди говорят: все это вздор, пустяки, сентиментальность».
Черная, гладкая, блестящая головка, белое платье со складками, девственно охватывающее ее стройный стан и невысокую грудь, и этот румянец, и эти нежные глаза, и во всем ее существе две главные черты: чистота девственности
любви не только к нему, — он
знал это, — но
любви ко всем и ко всему
не только хорошему, что есть в мире, но и к тому нищему, с которым она поцеловалась.
Без
любви протекли и все восемь лет их брачной жизни. «Любит? — с насмешкою думает Анна. — Разве он может любить? Если бы он
не слыхал, что бывает
любовь, он никогда бы
не употреблял этого слова. Он и
не знает, что такое
любовь. Они
не видят, что я видела. Они
не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил все, что было во мне живого, — что он ни разу
не подумал о том, что я живая женщина, которой нужна
любовь.
Не знают, как на каждом шагу он оскорблял меня и оставался доволен собой».
Сам судья человеческий должен
знать о себе, что весы и мера в руках его будут нелепостью, если сам он
не преклонится перед законом неразрешимой еще тайны и
не прибегнет к единственному выходу — к милосердию и
любви.
— Нисколько, — сказал он, — позволь. Ты не можешь видеть своего положения, как я. Позволь мне сказать откровенно свое мнение. — Опять он осторожно улыбнулся своею миндальною улыбкой. — Я начну сначала: ты вышла замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя. Ты вышла замуж без любви или
не зная любви. Это была ошибка, положим.
Неужели я не могу наслаждаться хоть местью? — за то, что я никогда
не знала любви, о семье знаю только понаслышке, что меня, как паскудную собачонку, подзовут, погладят и потом сапогом по голове — пошла прочь! — что меня сделали из человека, равного всем им, не глупее всех, кого я встречала, сделали половую тряпку, какую-то сточную трубу для их пакостных удовольствий?
Вспомните: в раю уже не знают желаний, не знают жалости,
не знают любви, там — блаженные с оперированной фантазией (только потому и блаженные) — ангелы, рабы Божьи…
Неточные совпадения
Марья Антоновна.
Любовь! Я
не понимаю
любовь… я никогда и
не знала, что за
любовь… (Отдвигает стул.)
Он
не верит и в мою
любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он
знает, что я
не брошу сына,
не могу бросить сына, что без сына
не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он
знает и
знает, что я
не в силах буду сделать этого».
И, несмотря на то, он чувствовал, что тогда, когда
любовь его была сильнее, он мог, если бы сильно захотел этого, вырвать эту
любовь из своего сердца, но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось, что он
не чувствовал
любви к ней, он
знал, что связь его с ней
не может быть разорвана.
Они
не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил всё, что было во мне живого, что он ни разу и
не подумал о том, что я живая женщина, которой нужна
любовь.
— А, и вы тут, — сказала она, увидав его. — Ну, что ваша бедная сестра? Вы
не смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу, что она сделала прекрасно. Я
не могу простить Вронскому, что он
не дал мне
знать, когда она была в Петербурге. Я бы поехала к ней и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою
любовь. Ну, расскажите же мне про нее.