Трансцендентное в самом общем смысле, т. е. превышающее
всякую меру человеческого опыта, сознания и бытия, вообще «этого мира», дано в первичном религиозном переживании, поскольку в нем содержится чувство Бога, — это есть основная музыка религии.
Неточные совпадения
Основное переживание религии, встреча с Богом, обладает (по крайней
мере на вершинных своих точках) такой победной силой, такой пламенной убедительностью, которая далеко позади оставляет
всякую иную очевидность.
Одно ограничено, другое не имеет границ; одно объемлется своей
мерой, как того восхотела Премудрость Создателя, другое не знает
меры; одно связано некоторым протяжением расстояния, замкнуто местом и временем, другое выше
всякого понятия о расстоянии: сколько бы кто ни напрягал ума, столько же оно избегает любознательности» [Опров.
Божество по благодати открывается человеку в
меру способности отдельного духа, но сама «пресущественная беспредельность лежит выше сущности (трансцендентна ей); выше умов превышающее ум единство; недоступно
всякому рассуждению единое, превосходящее рассуждение; неизреченное для
всякого слова благо превыше слова; единство, единящее
всякое единство, и пресущественная сущность, и ум, недоступный уму, и слово неизрекаемое, бессловность, безразумность и безымянность, не соответствующая ничему из сущего; виновное в бытии всего, само не будучи сущим, как трансцендентное
всякой сущности» (ib.).
«Если и в настоящее время у некоторых людей, проводящих эту тяжелую жизнь тленной плоти, тело во многих движениях и расположениях сверх обыкновенной естественной
меры оказывает удивительную покорность, то какое основание мы имеем не верить, что до греха, неповиновения и наказания человек;·, повреждением человеческие члены могли служить человеческой воле для размножения потомства без
всякой похоти?» Тогда «муж мог сеять потомство, а жена воспринимать своими детородными членами, приводимыми в движение, когда нужно и насколько нужно, посредством воли, без
всякого возбуждения похоти» [De civ. Dei, XIV, 23, 17, 24.]
Искусство во
всяком случае сохранит главное свое приобретение, сделанное в эпоху «секуляризации», — свою полнейшую свободу и автономию: принося к алтарю, в ограду церковную, жертву своих вдохновений, оно отнюдь не становится гетерономным, не ограничивает себя, преднамеренно замыкаясь в области культа, но сохраняет широту своего диапазона, по крайней
мере как возможность.
Для христианства в социальной области нет ни безусловного зла, ни безусловного добра, как они существуют здесь для гуманизма, а поэтому ни одна из
мер гуманности, осуществляемых усилиями прогресса, не имеет для него безусловной ценности сама по себе — ни отмена рабства, ни падение крепостного права, ни
всякая конституция и «свободы».
Всякие же частные
меры, рассматриваемые в категории средств, могут быть обсуждаемы лишь по мотивам целесообразности, почему и не может быть начертано единой и неизменной социальной политики христианства (нельзя, напр., сказать, чтобы христианство само по себе было против социализма, как хозяйственного строя, или же за него).
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и
всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя молитва будет о нем.
Любовница Аракчеева, шестидесятилетнего старика, его крепостная девка, теснила дворню, дралась, ябедничала, а граф порол по ее доносам. Когда
всякая мера терпения была перейдена, повар ее зарезал. Преступление было так ловко сделано, что никаких следов виновника не было.
Неточные совпадения
Давно уж
меру всякую // Как в гневе, так и в радости // Последыш потерял.)
Что же касается до
мер строгости, то они
всякому, даже не бывшему в кадетских корпусах, довольно известны.
Ежели бы, например, издать такой закон: «
Всякий да яст», то это будет именно образец тех средних законов, к выполнению которых каждый устремляется без малейших
мер понуждения.
Так прошел и еще год, в течение которого у глуповцев
всякого добра явилось уже не вдвое или втрое, но вчетверо. Но по
мере того как развивалась свобода, нарождался и исконный враг ее — анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать природу вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту"новоявленную у них способность"не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать.
—…
мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти
всякого писаря, а тебе дано в руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это сделать.