И он узнал Маврушу. Но — творец! — // Как изменилось нежное созданье! // Казалось, тело изваял резец, // А бог вдохнул не душу, но страданье. // Она стоит, вздыхает, наконец // Подходит и холодными руками // Хватает руку Саши, и устами // Прижалась к ней, и слезы потекли // Всё больше, больше, и, казалось, жгли // Ее лицо… Но кто не
зрел картины // Раскаянья преступной Магдалины?
Неточные совпадения
Он весел был. Чрез две недели // Назначен был счастливый срок. // И тайна брачныя постели // И сладостной любви венок // Его восторгов ожидали. // Гимена хлопоты, печали, // Зевоты хладная чреда // Ему не снились никогда. // Меж тем как мы, враги Гимена, // В домашней жизни
зрим один // Ряд утомительных
картин, // Роман во вкусе Лафонтена… // Мой бедный Ленский, сердцем он // Для оной жизни был рожден.
Сколь сладко неязвительное чувствование скорби! Колико сердце оно обновляет и оного чувствительность. Я рыдал вслед за ямским собранием, и слезы мои были столь же для меня сладостны, как исторгнутые из сердца Вертером… О мой друг, мой друг! почто и ты не
зрел сея
картины? ты бы прослезился со мною. И сладость взаимного чувствования была бы гораздо усладительнее.
А между тем посмотрите вы на наших губернских и уездных аристократов, как они привередничают, как они пыжатся на обеде у какого-нибудь негоцианта, который только потому и кормит их, чтобы казну обворовать поделикатнее. Фу ты, что за
картина! Сидит индейский петух и хвост распустит — ну, не подступишься к нему, да и только! Ан нет! покудова он там распускает хвост, в голове у него уж
зреет канальская идея, что как, мол, не прибавить по копеечке такому милому, преданному негоцианту!