О М.Л.Михайлове я должен забежать вперед, еще к годам моего отрочества в Нижнем. Он жил там одно время у своего дяди, начальника соляного правления, и уже печатался; но я, гимназистом, видел его только издали, привлеченный его необычайно некрасивой наружностью. Кажется, я еще и не смотрел на него тогда как на
настоящего писателя, и его беллетристические вещи (начиная с рассказа"Кружевница"и продолжая романом"Перелетные птицы") читал уже в студенческие годы.
Помню, на одном чествовании, за обедом, который мне давали мои собраты, приятели и близкие знакомые, покойный князь А. И.Урусов сказал блестящий и остроумный спич:"Петра Дмитриевича его материальное разорение закалило, как никого другого. Из барского"дитяти", увлекшегося литературой, он сделался
настоящим писателем и вот уже не один десяток лет служит литературе".
Неточные совпадения
Настоящих литературных"салонов"тогда что-то не водилось в свете, кроме двух-трех высокопоставленных домов, куда допускались такие
писатели, как Тургенев, Тютчев, Майков и некоторые другие. Приглашали и Писемского.
У него не было литературного таланта, но некоторый темперамент и способность задевать злободневные темы. Писал он неровно, без породистой литературности и был вообще скорее"литератор-обыватель", чем
писатель, который нашел свое
настоящее призвание.
Как бы я теперь, по прошествии сорока с лишком лет, строго ни обсуждал мое редакторство и все те недочеты, какие во мне значились (как в руководителе большого журнала — литературного и политического), я все-таки должен сказать, что я и в
настоящий момент скорее желал бы как простой сотрудник видеть во главе журнала такого молодого, преданного литературе
писателя, каким был я.
В
настоящую минуту, когда я пишу эти строки (то есть в августе 1908 года), за такое письмо обвиненный попал бы много-много в крепость (или в административную ссылку), а тогда известный
писатель, ничем перед тем не опороченный, пошел на каторгу.
Русских тогда в Латинском квартале было еще очень мало, больше все медики и специалисты — магистранты. О
настоящих политических"изгнанниках"что-то не было и слышно. Крупных имен — ни одного. Да и в легальных сферах из
писателей никто тогда не жил в Париже. Тургенев, может быть, наезжал; но это была полоса его баденской жизни. Домом жил только Н.И.Тургенев — экс-декабрист; но ни у меня, ни у моих сожителей не было случая с ним видеться.
Эта небольшая группа тогдашних последователей Конта, Милля и отчасти Спенсера (о нем речь пойдет ниже) и была
настоящим свободомыслящим оазисом в тогдашней лондонской интеллигенции — среди сотен
писателей, журналистов, «клерджименов» (священников) и педагогов обыкновенного, «респектабельного» типа.
Там я впервые видел целый выбор тогдашних
писателей: поэта Бенедиктова, Василия Курочкина, М.Семевского (еще офицером Павловского полка) и даже Тараса Шевченко, видом
настоящего хохла-чумака, но почему-то во фраке, который-уже совсем не шел к нему.
— Хорошо. Я повинуюсь. А когда я стану большим,
настоящим писателем, Оленька, когда я буду получать большие гонорары, тогда…
Полина Андреевна(глядя в рукопись). Никто не думал и не гадал, что из вас, Костя, выйдет
настоящий писатель. А вот, слава богу, и деньги стали вам присылать из журналов. (Проводит рукой по его волосам.) И красивый стал… Милый Костя, хороший, будьте поласковее с моей Машенькой!..
— Я вам мешать не стану, — заговорила ее кузина, вставая. — Пожалуйста, Елена, не сердись на меня: я бы не приехала домой так скоро, да погода испортилась. Гостиная к твоим услугам. Я переоденусь и уеду. Только, вот видишь, судьба тебя и наказала: я без твоей рекомендации познакомилась с
настоящим писателем. — Обернувшись в сторону Луки Ивановича, она прибавила:
Неточные совпадения
Можно сказать, что не столько радовался ученик, когда пред ним раскрывалась какая-<нибудь> труднейшая фраза и обнаруживается
настоящий смысл мысли великого
писателя, как радовался он, когда пред ним распутывалось запутаннейшее дело.
— Хе-хе! Остроумны, остроумны-с. Все-то замечаете!
Настоящий игривый ум-с! И самую-то комическую струну и зацепите… хе-хе! Это ведь у Гоголя, из
писателей, говорят, эта черта была в высшей-то степени?
Во флигеле поселился веселый
писатель Нестор Николаевич Катин с женою, сестрой и лопоухой собакой, которую он назвал Мечта.
Настоящая фамилия
писателя была Пимов, но он избрал псевдоним, шутливо объясняя это так:
Розанов — сейчас первый русский стилист,
писатель с
настоящими проблесками гениальности.
Последний — гениальный
писатель, его писательство было
настоящей магией слов, и он очень теряет от изложения его идей вне литературной формы.