Я
нашел кружок из разных элементов, на одну треть не русских (немцы из России и один еврей), с привычкой к молодечеству на немецкий лад, в виде постоянных попоек, без всяких серьезных запросов, даже с принципиальным нежеланием на попойках и сходках говорить о политике, религии, общественных вопросах, с очень малой начитанностью (особенно по-русски), с варварским жаргоном и таким складом веселости и остроумия, который сразу я нашел довольно-таки низменным.
Неточные совпадения
То же чувство
находили вы и в Москве, в
кружке бывших приятелей Герцена, особенно в Кетчере.
Нравы закулисного мира я специально не изучал. В лице тогдашней первой актрисы Ф.А.Снетковой я
нашел питомицу Театрального училища, вроде институтки. Она вела самую тихую жизнь и довольствовалась
кружком знакомых ее сестры, кроме тех молодых людей (в особенности гвардейцев, братьев Х-х), которые высиживали в ее гостиной по нескольку часов, молчали, курили и"созерцали"ее.
И тогда же до обеда я попал в мой студенческий
кружок, в квартиру, где жил Михаэлис с товарищем. Там же
нашел я и М.Л. Михайлова за чаем. Они только что читали вслух текст манифеста и потом все начали его разбирать по косточкам. Никого он не удовлетворял. Все
находили его фразеологию напыщенной и уродливой — весь его семинарский"штиль"митрополита Филарета. Ждали совсем не того, не только по форме, но и по существу.
В 70-х годах я его
нашел сотрудником"Отечественных записок"по библиографии, и он везде выставлял радикализм своих взглядов, что плохо вязалось с некоторыми его душевными свойствами. Он держался
кружка"Отечественных записок", и я у него на вечеринках
находил Н.Курочкина и Деммерта.
Наши личные отношения остались очень хорошими. Через много лет, в январе 1871 года, я его
нашел в Варшаве (через которую я проезжал тогда в первый раз) лектором русского языка в университете, все еще холостяком и все в тех же двух комнатах"Европейской гостиницы". Он принадлежал к
кружку, который группировался около П.И.Вейнберга.
Между ними был, конечно, флёрт, но больше с его стороны. И когда я ей посоветовал хоть к будущей осени приехать в Париж, где я непременно буду, то она схватилась за этот проект. Мы изредка переписывались, и осенью 1869 года она приехала в Париж; я
нашел ей помещение в Латинском квартале, а потом приятель мой Наке предложил ей поселиться в виде жилицы у его приятельницы, госпожи А., очень развитой женщины, где она могла бы и усовершенствоваться в языке, и войти в
кружок интересных французов.
В третий и последний раз я
нашел его случайно в том студенческом
кружке, где вожаком был Михаэлис, его приятель и родной брат г-жи Шелгуновой.
Тогда я с ним встречался в интеллигентных
кружках Москвы. Скажу откровенно: он мне казался таким же неуравновешенным в своей психике; на кого-то и на что-то он сильнейшим образом нападал, — в этот раз уже не на Герцена, но с такими же приемами разноса и обличения. Говорили мне в Ницце, что виновницей его возвращения на родину была жена, русская барыня, которая стала нестерпимо тосковать по России, где ее муж и
нашел себе дело по душе, но где он оставался все таким же вечным протестантом и обличителем.
Неточные совпадения
Алексей Александрович очень дорожил этим
кружком, и Анна, так умевшая сживаться со всеми,
нашла себе в первое время своей петербургской жизни друзей и в этом круге.
Еще и теперь у редкого из них не было закопано добра —
кружек, серебряных ковшей и запястьев под камышами на днепровских островах, чтобы не довелось татарину
найти его, если бы, в случае несчастья, удалось ему напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину
найти его, потому что и сам хозяин уже стал забывать, в котором месте закопал его.
— Я, знаете, человек холостой, этак несветский и неизвестный, и к тому же законченный человек, закоченелый человек-с, в семя пошел и… и… и заметили ль вы, Родион Романович, что у нас, то есть у нас в России-с, и всего более в наших петербургских
кружках, если два умные человека, не слишком еще между собою знакомые, но, так сказать, взаимно друг друга уважающие, вот как мы теперь с вами-с, сойдутся вместе, то целых полчаса никак не могут
найти темы для разговора, — коченеют друг перед другом, сидят и взаимно конфузятся.
— Да что ж вы
находите ужасного в
кружке? — спросил я.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький
кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных
кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и
находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно
найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.