Неточные совпадения
Но особенно плохой дикцией и диалектикой отличался
профессор Бухгейм — создатель новейшей фармакологии, и Рейсснер, анатом, обессмертивший себя отпрепарированием
маленькой неровности в ушной кости, которое носит его имя:"Recessus Reissnerii".
Горный инженер был еще молодой
малый, холостяк, ходил на лекции и в кабинеты при кафедре минералогии (ее занимал довольно обруселый остзеец
профессор Гревингк) и переводил учебник минералогии.
Поддерживал я знакомство и с Васильевским островом. В университет я редко заглядывал, потому что никто меня из
профессоров особенно не привлекал: а время у меня было и без того нарасхват. Явился я к декану, Горлову, попросить указаний для моего экзамена, и его
маленькая, курьезная фигурка в халате оставила во мне скорее комическое впечатление.
А"властителя дум"у тогдашнего студенчества почти что не было. Популярнее были Кавелин, Утин, Стасюлевич, Спасович. О лекциях,
профессорах в том кружке, куда я был вхож, говорили гораздо
меньше, чем о всяких злобах дня, в том числе и об ожидавшейся к 19 февраля крестьянской"воле".
Некоторых
профессоров — например. Ивановского, Андреевского, Михайлова — я и в глаза не видал и слышал очень мало о том, как они экзаменуют, к чему надо больше и к чему
меньше готовиться.
В кресла было приглашено целое общество — больше мужчины — из стародворянского круга, из писателей,
профессоров, посетителей
Малого театра. Там столкнулся я опять с Кетчером, и он своим зычным голосом крикнул мне...
Всякого сорта соотечественников встречал я на Марсовом поле, у Корещенко и в других местах: компанию молодых чиновников министерства финансов и их старосту Григоровича, некоторых
профессоров, художников и всего
меньше литераторов.
В университет я заглядывал на некоторых
профессоров. Но студенчество (не так, как в последние годы) держало себя тихо и, к чести тогдашних поколений, не срамило себя взрывами нетерпимого расового ненавистничества. Университет и академические сферы совсем не проявляли себя в общем ходе столичной жизни, гораздо
меньше, чем в Париже, чем даже в Москве в конце 60-х годов.
Неточные совпадения
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который
профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный
малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Маленький, желтый человечек в очках, с узким лбом, на мгновение отвлекся от разговора, чтобы поздороваться, и продолжал речь, не обращая внимания на Левина. Левин сел в ожидании, когда уедет
профессор, но скоро заинтересовался предметом разговора.
Кроме товарищей да двух — трех
профессоров, предвидевших в нем хорошего деятеля науки, он виделся только с семействами, в которых давал уроки. Но с этими семействами он только виделся: он как огня боялся фамильярности и держал себя очень сухо, холодно со всеми лицами в них, кроме своих
маленьких учеников и учениц.
После окончательного экзамена
профессора заперлись для счета баллов, а мы, волнуемые надеждами и сомнениями, бродили
маленькими кучками по коридору и по сеням. Иногда кто-нибудь выходил из совета, мы бросались узнать судьбу, но долго еще не было ничего решено; наконец вышел Гейман.
Через минуту
профессор, миновав ряд шикарных комнат, стал подниматься по узкой деревянной лестнице на антресоли и очутился в
маленькой спальне с низким потолком.