Неточные совпадения
Передо мною
в его лице стояла целая
эпоха, и он был одним из ее типичнейших представителей: настоящий самородок из провинциально-помещичьего быта, без всяких заграничных влияний, полный всяких чисто российских черт антикультурного свойства, но все-таки талантом, умом и преданностью
литературе, как высшему, что создала русская жизнь, поднявшийся до значительного уровня.
Лично я познакомился с ним впервые на каком-то масленичном пикнике по подписке
в заведении Излера. Он оказался добродушным малым, не без начитанности, с высокими идеалами по части театра и
литературы. Как товарища — его любили. Для меня он был типичным представителем николаевской
эпохи, когда известные ученики Театрального училища выходили оттуда с искренней любовью к"просвещению"и сами себя развивали впоследствии.
Спенсер о парижских позитивистах меня совсем не расспрашивал, не говорил и о лондонских верующих. Свой позитивизм он считал вполне самобытным и свою систему наук ставил, кажется, выше контовской. Мои парижские единомышленники относились к нему, конечно, с оговорками, но признавали
в нем огромный обобщающийум — первый
в ту
эпоху во всей философской
литературе. Не обмолвился Спенсер ничем и о немцах, о тогдашних профессорах философии, и
в лагере метафизиков, и
в лагере сторонников механической теории мира.
Неточные совпадения
К концу тяжелой
эпохи, из которой Россия выходит теперь, когда все было прибито к земле, одна официальная низость громко говорила,
литература была приостановлена и вместо науки преподавали теорию рабства, ценсура качала головой, читая притчи Христа, и вымарывала басни Крылова, —
в то время, встречая Грановского на кафедре, становилось легче на душе. «Не все еще погибло, если он продолжает свою речь», — думал каждый и свободнее дышал.
А. Белый характерен для разных течений начала века, потому что он не мог оставаться
в чистой
литературе и
в эстетическом сознании, его символизм носил мистический и оккультический характер, он отражал все духовные настроения и искания
эпохи.
Единственное, что верно, так это существование подпочвенной связи между дионисической революционной стихией
эпохи и дионисическими течениями
в литературе.
Славянофилы не поняли неизбежности реформы Петра для самой миссии России
в мире, не хотели признать, что лишь
в петровскую
эпоху стали возможны
в России мысль и слово, и мысль самих славянофилов, стала возможна и великая русская
литература.
Таким образом, служа полнейшими представителями высшей степени человеческого сознания
в известную
эпоху и с этой высоты обозревая жизнь людей и природы и рисуя ее перед нами, они возвышались над служебного ролью
литературы и становились
в ряд исторических деятелей, способствовавших человечеству
в яснейшем сознании его живых сил и естественных наклонностей.