Неточные совпадения
Рационалистические ереси всегда обходили трудности и антиномичности, не дерзали на безумие и говорили один об одном, а три о
другом, один тогда-то, а три совсем
в другое время.
Мистицизм является
другой формой прекращения существования отвлеченной философии: он подчиняет философию позитивной религии и
в ней приказывает искать источников питания.
Требование это ведь не выполняется противниками религиозной веры и сторонниками веры позитивистической, социальной; их вера также не научна, не доказательна, не убедительна для тех, у кого воля направлена
в другую сторону.
Три фазиса Конта не хронологически сменяют один
другой в истории, а сосуществуют
в человеческом духе.
А с
другой стороны, философия и гносеология выяснили, что наука сама себя не может обосновать, не может укрепить себя
в пределах точного знания.
Таким образом, твердые первоосновы знания не даются дискурсивным мышлением, их нужно искать
в другом месте, вне рациональной дискурсии.
Но
в принудительно данном мире закон тождества и
другие законы логики остаются обязательными и не могут быть отменены.
Сама жизнь духа, а не наука о жизни духа, предшествует гносеологии,
в самой жизни духа,
в самих силах бытия нужно искать предпосылок гносеологии, а не
в психологии или
другой какой-нибудь «логии».
Другим соблазном оторванного познающего субъекта является желание признать себя творцом бытия, увидеть
в действительности как бы копирование самого себя.
Рационализированная изреченность
в суждении мысли о бытии есть лишь условная форма,
в которой для одних дано само бытие, для
других дано лишь суждение.
Различие между критицизмом и догматизмом
в философии условно и относительно, и критическая философия не менее догматична, чем всякая
другая.
Значит,
в процессе познания внешнего мира объект трансцендентен
в отношении к познающему я, но, несмотря на это, он остается имманентным самому процессу знания; следовательно, знание о внешнем мире есть процесс, одною своею стороною разыгрывающий
в мире не-я (материал знания), а
другой стороной совершающийся
в мире «я» (сравнивание)».
И Лосский принужден допустить, что бытие входит
в знание,
в суждение, разрывая пространство и время, что действительность дана нам вне времени и вне пространства, что
в суждении присутствует и то, что было 1000 лет тому назад, и то, что находится на
другом конце мира.
Онтология с
другого хода вошла
в его гносеологию.
Кто из нас не испытывал желания жить одновременно и
в своем отечестве, волнуясь всеми интересами своей родины, и
в то же время где-нибудь
в Париже, Лондоне или Швейцарии
в кругу
других, но тоже близких интересов и людей?
Бытие греховно, все мы участвуем
в грехе, и потому мы не можем отождествиться со всем миром и всякое
другое «я» не может быть и моим «я».
Непосредственное сознание и знание Бога дано
в умственном созерцании, интеллектуальной интуиции, которая качественно различествует от всякого
другого восприятия вещей.
Бытие есть трагедия,
в которой все акты не следуют один за
другим во времени, а идеально пребывают
в абсолютной действительности.
Между дуализмом и пантеизмом постоянно колеблется религиозно-философское сознание; все ереси склоняются то
в одну, то
в другую сторону.
Относительное превращается как бы
в другое Абсолютное и получается сопоставление двух Абсолютных, что совершенно недопустимо, так как закон единства Абсолютного есть основной закон интуитивного разума.
Злое не есть
другое Абсолютное и не имеет никакого места
в едином Абсолютном; оно относительно и
в своей относительности не соотносительно с Абсолютным, [Абсолютное и относительное потому не могут мыслиться соотносительными
в одной плоскости, что этим Абсолютное было бы превращено
в относительное.
Творение,
в силу присущей ему свободы, свободы избрания пути, отпало от Творца, от абсолютного источника бытия и пошло путем природным, натуральным; оно распалось на части, и все части попали
в рабство
друг к
другу, подчинились закону тления, так как источник вечной жизни отдалился и потерялся.
Земная жизнь человека и человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом спасения, если допустить возможность отложить дело спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести
в другие миры.
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира
в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с Богом, участвовать
в его вселенском спасении путем истории, спасать плоть от смерти.
Дуалистический спиритуализм не может признать смысла жизни и смысла истории; для него выгоднее как можно скорейшая смерть, естественный переход
в другой, лучший мир.
Задача индивидуума и вселенной
в том, чтобы излечиться от болезни, очистить свое тело, подготовить плоть к вечности, а не
в том, чтобы ждать естественного перехода
в другие формы существования и надеяться на отделение души от тела путем смерти.
В религии Христа кровавая жертва заменяется жертвой бескровной — евхаристией, приобщением к вселенской жертве Христа, отменившей все
другие жертвы, а Закон заменяется свободной любовью.
Его только не было еще
в мире и
другого Христа никогда не будет.
На православном Востоке,
в Византии, христианский мир подвергся
другому соблазну, соблазну цезарепапизма: там царя признали заместителем Христа и человека этого почти обоготворили.
Слишком ясно для полного религиозного сознания, что спасение есть дело всемирно-исторической жизни, всемирно-исторической творческой работы над плотью этого мира, всемирно-исторической подготовки воскресения, а не индивидуального перехода
в другой мир путем смерти, путем выхода из исторической жизни.
Человеческая стихия была, с одной стороны, принижена христианством
в истории, а с
другой — ложно возвеличена
в лице папы, царя, иерархии,
в человеческом быте и человеческих мнениях, выданных за божеские.
В сущности, и те и
другие ставят вопрос религиозный на почву политическую, формальную, внешнюю: одни боятся веры и хотели бы охранить себя от ее притязательной силы,
другие боятся неверия и также хотели бы охранить себя от его растущей силы.
Но эти два порядка не разделены отвлеченно, они конкретно проникают один
в другой, и
в этом заключается драма христианской истории.
Именно гностицизм уничтожает плоть и не верит
в ее просветление, считает безнадежно плохой, сотворенной
другим, злым богом Демиургом.
Это сознание, всегда покорное разуму малому и несогласное совершить мистический акт самоотречения, которым стяжается разум большой, утверждает одну сторону истины и упускает
другую ее сторону, оставляет раздельным то,
в соединении чего вся тайна Христова, не постигает претворения одной природы
в другую.
Другой мистик протестантского типа Юнг Штиллинг
в своем толковании на Апокалипсис впадает
в смешной провинциализм и видит Жену, облеченную
в солнце, лишь
в богемо-моравской церкви.
В этом типе психологически неприятно — признание себя центром вселенной, а
в отношении к
другим людям — метод лести и взвинчивания, которым собираются сливки человечества.
А с
другой стороны подстерегает опасность той рационализации Церкви
в христианском быту и христианском богословии, которая делает христианство смертельно скучным, пресным и уродливым.
В хилиазме (не еврейском, а подлинно христианском) скрыта все та же основная тайна христианства — тайна соединения и претворения одного мира
в другой.
«Времена с первого явления Мессии делятся на два периода: период Спасителя, страдающего и искупляющего,
в который мы живем, и
другой, которого мы ждем, период Христа, очищенного от унижений, прославленного великолепием Своего Лика.
Дюрталю предстоял еще долгий путь, о котором рассказано
в «En route», «Cathédrale» и
других романах Гюисманса.
Но
в католичестве есть и
другая сторона, сторона могучей воли и власти, руководящая безволием и бессилием.
В христианстве Гюисманса нет отношения к
другим людям и к человечеству, нет даже этой проблемы.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (
в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду
в деньгах или
в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Одно плохо: иной раз славно наешься, а
в другой чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например.
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает
в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры
другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с
другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)