Цитаты со словом «тема»
Эта незыблемая, непоколебимая вера в
то, что истина дана в мистическом восприятии, что нельзя двигаться, нельзя подниматься, не имея под собой твердыни божественного, не имея благодатной помощи, будучи оставленным и покинутым, от вселенской души отрезанным, определяет характер изложения этой книги.
В ней сознательно проводится метод исхождения, а не прихождения, исхождения из
того, что открылось, увиделось как свет, а не прихождения к тому, что еще не открылось, не увиделось и погружено в тьму.
Претензия эта оправдывается
тем, что истина не мною выдумана и открыта, ибо я исповедую религию Христа.
Думают о чем-то, пишут о чем-то, но были времена, когда думали и писали что-то, когда было
то, о чем теперь вспоминают, о чем пишут исследования.
Августин не был наукой, он был что-то,
то, о чем пишут научные исследования.
Мало кто уже дерзает писать так, как писали прежде, писать что-то, писать свое, свое не в смысле особенной оригинальности, а в смысле непосредственного обнаружения жизни, как
то было в творениях бл. Августина, в писаниях мистиков, в книгах прежних философов.
Почтенно писать об Эккерте, о Бёме, но неприлично писать
то, что писал Эккерт или Бёме, так, как Эккерт или Бёме писали.
Великое значение Ницше для нашей эпохи в
том и заключается, что он с неслыханной дерзостью решился сказать что-то; он нарушил этикет критической эпохи, пренебрег приличиями научного века, был самой жизнью, криком ее глубин, а не — о жизни.
Когда люди не имеют абсолютной, непоколебимой уверенности,
то легче и лучше говорить и писать о чем-то, а не что-то, — меньше ответственности.
Был бл. Августин, но ведь возможно
то же нуменальное направление, что и у бл. Августина, то же качество жизни и без его гениальности.
Говорю это смело и не без гордости, ибо неприлично относиться смиренно к
тому, что дает Церковь».
И после
того как философия была превращена Гегелем в идол, философия была свергнута, она пала так низко, как не падала еще никогда в истории человеческого самосознания.
Потом в
той же классической философской стране Европы раздался клич «назад к Канту», и в разных формах неокантианства произошло как бы возрождение философской мысли.
Критическая гносеология начала проверять компетенцию познания и пришла к
тому заключению, что познание не компетентно связать познающего с объектом познания, с бытием.
Из священного гнозиса превратилась философия в полицейский распорядок отвлеченной мысли, в охрану, в градоначальство, к которому обращаются за разрешением устроить
то или иное в царстве мысли и познания.
Острота проблемы, перед которой мы стоим, совсем не в
том, должна или не должна философия быть автономной и свободной (конечно, должна быть автономной и свободной); острота проблемы в том, должна ли автономная и свободная философия сознать свободно необходимость религиозного питания, религиозной полноты опыта.
Подозрительна
та философия, для которой реальность — призрачна, свобода — призрачна, личность — призрачна.
И вот, если подойти с этим испытанием ко всей современной философии,
то результаты получатся самые печальные.
Вся новая философия пошла по
тому отвлеченно-рационалистическому пути, на котором не могут быть решены поставленные нами проблемы.
В силах был справиться с проблемами лишь один Франц Баадер, но путь его был особый, не
тот, что у всей философии.
Весь опыт новой философии громко свидетельствует о
том, что проблемы реальности, свободы и личности могут быть истинно поставлены и истинно решены лишь для посвященных в тайны христианства, лишь в акте веры, в котором дается не призрачная, а подлинная реальность и конкретный гнозис.
Гностицизм смешивает оккультное знание с религией, подменяет им религию, в
то время как оккультное знание должно рассматриваться как форма знания, как расширенная наука, а не как религия.
Безумная мистика церковных догматов не побоялась утверждать Троичность Божества, дерзнула сказать об одном и
том же в одно и то же время — один и три.
Теория Гарнака о
том, что догматы были рационализацией христианства, интеллектуализмом, внесением начал греческой философии, опровергается всей историей Церкви, которая учит, что все догматы были мистичны и безумны, опытны и для разума человеческого антиномичны, ереси же были рационалистичны, человеческим разумом устраняли антиномичность, были выдумкой человеческой.
Философия станет
тем, чем она была в древности, станет священной, вновь соединенной с тайнами жизни.
Схоластическое богословие и есть разобщение с тайнами религиозной жизни, оно свидетельствует о
том, что опыт религиозный иссяк, и подменяет опыт отвлеченным мышлением.
Философия, восстановившая свое жизненное, религиозное питание, и будет философия свободная;
то будет освобождением, а не порабощением философии.
Религиозная вера всегда есть освобождение и спасение, только в этом ее смысл, и все, что связывает себя с религиозной верой, в ней ищет питания, все
то освобождается и спасается.
Весь ход человеческой культуры, все развитие мировой философии ведет к осознанию
того, что вселенская истина открывается лишь вселенскому сознанию, т. е. сознанию соборному, церковному.
Позволительно подвергнуть сомнению
то произвольное предположение, что критерий истины непременно интеллектуалистичен и рационалистичен.
Очень ошиблись бы
те, которые заключили бы нашу мысль в интеллектуально-рационалистические категории.
Тот взгляд на связь философии с религией, который я здесь высказываю, может и должен найти свое гносеологическое выражение; моя точка зрения предполагает и определенную гносеологию, резко отличную от гносеологии «критической».
Тогда лишь гносеология понимает смысл
тех категорий, над которыми бессильно рефлектирует гносеология критическая.
Но свободно должна сознать философия, что служить истине она может лишь тогда, когда будет иметь религиозное питание, когда «опыт» ее будет обширнее и глубже
того, которым пользуется рационализм, позитивизм и критицизм.
В
то же время роль гносеологии можно сравнить с функцией полицейской.
После
того как философия отвергла брачную тайну познания, она стала паразитом.
Обрести вновь объект и цель можно лишь на
том пути, который здесь намечен.
Только вера знает, что рефлексия критической гносеологии над
тем, реально ли бытие и может ли оно быть познано, есть ложь.
И до мозга костей рационалист
тот, кто выбирает кантианство, кто жертвует христианским реализмом.
Протестантизм, порвав с объективным бытием, перевел человека в мир внутренней субъективности и
тем породил крайнюю, отвлеченную духовность.
Протестантизм всегда обвиняет католичество и православие, вообще церковь, в язычестве, в языческом материализме, в языческом реализме и сам гордится
тем, что превратил христианство в религию чистой духовности.
Церковь может принять это обвинение и с гордостью сказать: да, в Церкви христианской много языческого материализма и реализма, потому что в ней есть душа мира,
та душа мира, которая в язычестве раскрывалась для восприятия Логоса.
И
те же рационалисты не видят рационализма и интеллектуализма в ограничениях веры разумом и наукой, в отдании всего объективного и реального во власть малого разума.
Канта не считают рационалистом,
того Канта, который допускал веру лишь в пределах разума, который рационалистически отвергал чудесное, который все бытие сковал рациональными категориями, поставил реальность в зависимость от познающего субъекта.
Но на
том же основании, на котором Кант не признается рационалистом, рационалистами должны быть признаны Эккерт и Бёме, блаженный Августин и Скотт Эригена, католики и православные, все верующие в Церковь и все, все те, кого в истории принято называть мистиками.
Именно
те, которые переносят веру и мистику исключительно в субъективную действительность человеческого духа, те, которые отрицают мистическую реальность бытия и пути соединения с ней, отрицают чудесную тайну преосуществления в мире объективном, в мировой душе, те должны быть признаны рационалистами.
Мистиками остаются
те, которые всегда ими были, те, для которых вера выше знания и разумом не ограничивается, для которых таинства и чудеса реальны и объективны.
Рационалисты
те, для кого утрачено реальное содержание и реальный смысл слов и понятий, мистики те, для кого слова и понятия полны живого, реального содержания и смысла.
Те, которые верят в миссию России, а в нее можно только верить, те всегда видели и всегда будут видеть это призвание в творческом достижении религиозного синтеза, религиозного синтеза и в жизни и в сознании.
Если существует своеобразный дух России,
то дух этот ищет истины как пути и жизни, т. е. истины живой, конкретной.
Цитаты из русской классики со словом «тема»
Маритен — мистик, и разговор с ним на духовные
темы очень интересен.
— Нам француз на эту
тему к послезавтраму сочинение задал, — объяснила Верочка.
— Анекдот есть и именно на нашу
тему, то есть это не анекдот, а так, легенда.
Марья Павловна отвлеклась от вопроса, разговорившись на свою любимую
тему.
«Возможен скандал», — сообразил Самгин и тоже ушел, вдруг почувствовав раздражение против лектора, находя, что его фразы пошловаты и компрометируют очень серьезные, очень веские мысли. Он, Самгин, мог бы сказать на
темы, затронутые доцентом Пыльниковым, нечто более острое и значительное. Особенно раздражали: выпад против критицизма и неуместная, глуповатая цитата из зеленой книжки.
Ассоциации к слову «тема»
Предложения со словом «тема»
- В то же время следует понимать, что семьдесят лет – срок мгновенный даже по историческому времени, а по биологическому времени тем более.
- Классу грозила по тем временам большая неприятность, вплоть до вызова родителей.
- Однако будьте готовы к тому, что уважение, вам оказываемое, станет тем больше, чем богаче будет выглядеть ваш костюм, чем солиднее будет казаться ваша фирма, чем серьёзнее будет ваша репутация в деловых кругах.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «тема»
Значение слова «тема»
ТЕ́МА, -ы, ж. 1. Предмет повествования, изображения, исследования. Сочинение на заданную тему. Тема доклада. Опера на современную тему. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ТЕМА
Афоризмы русских писателей со словом «тема»
- Чем дальше уходит дорога жизни, тем с большим удивлением двое, идущие рядом, вспоминают начало пути. Огни прошлого исчезают иногда где-то за поворотом… Чтобы события на расстоянии казались все теми же, теми же должны оставаться и чувства.
- И на что мне прошлое теперь?
Что там? — окровавленные плиты
Или замурованная дверь,
Или эхо, что еще не может
Замолчать, хотя я так прошу…
С этим эхом приключилось то же,
Что и с тем, что в сердце я ношу.
- Кто чего боится,
То с тем и случится…
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно