Неточные совпадения
Загадочная антиномичность России в отношении к национальности связана все
с тем же неверным соотношением мужественного и женственного начала,
с неразвитостью и нераскрытостью
личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее.
Эта погруженность в стихию русской земли, эта опьяненность стихией, оргийное ее переживание не совместимы ни
с какой культурой ценностей, ни
с каким самосознанием
личности.
Должна начаться общенациональная ориентировка жизни, идущая изнутри всякого русского человека, всякой
личности, сознавшей свою связь
с нацией.
У русского человека недостаточно сильно сознание того, что честность обязательна для каждого человека, что она связана
с честью человека, что она формирует
личность.
Как много жестокости и боли бывает при всяком разрыве
личности с семьей, которая давит своей системой приспособления!
И вместе
с тем со своей «частной» точки зрения Толстой не видит
личности человеческой, всякий лик тонет для него в безличном.
Идейность в политике связана
с духовным углублением
личности,
с воспитанием души целого народа,
с сознанием великой ответственности, а не
с упрощением и схематизацией сложной исторической жизни.
Но и социальная демократия Маркса также мало освобождает
личность и также не считается
с ее автономным бытием.
Утверждение же прав
личности духовно и морально не связывалось
с утверждением обязанностей
личности и ответственности
личности.
Отвлеченно-демократическая общественная идеология сняла ответственность
с личности,
с духа человеческого, а потому и лишила
личность автономии и неотъемлемых прав.
Отвлеченная, ничем не ограниченная демократия легко вступает во вражду
с духом человеческим,
с духовной природой
личности.
Речь идет все время не только о душе человека,
личности, но также и о душе общества и душе нации,
с которыми демократическая механика так мало считается.
Тогда лишь правда демократии, правда человеческого самоуправления, соединится
с правдой духа,
с духовными ценностями
личности и народа.
Если мы говорим в противоположность пантеистическому монизму, что Бог есть
личность, то понимать это нужно совсем не в ограниченном и природно-человеческом смысле конкретного образа,
с которым возможно для нас личное общение.
Неточные совпадения
Легко было немке справиться
с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой
личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Но,
с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой
личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы правами.
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый,
с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье
с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к
личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
— Кажется, славная
личность! —
с некоторым жаром ответила Авдотья Романовна, начиная опять ходить взад и вперед по комнате.
— Это все вздор и клевета! — вспыхнул Лебезятников, который постоянно трусил напоминания об этой истории, — и совсем это не так было! Это было другое… Вы не так слышали; сплетня! Я просто тогда защищался. Она сама первая бросилась на меня
с когтями… Она мне весь бакенбард выщипала… Всякому человеку позволительно, надеюсь, защищать свою
личность. К тому же я никому не позволю
с собой насилия… По принципу. Потому это уж почти деспотизм. Что ж мне было: так и стоять перед ней? Я ее только отпихнул.