То, что солнце извне светит человеку, есть вечное напоминание о том, что люди, как и все вещи мира, сами по себе находятся в
вечной тьме, лишены внутреннего излучения света.
Неточные совпадения
И да родится когда-либо человек от другого в
том порядке, в котором Адам через девственность свою стал человеком и образом Божьим: ибо
то, что от вечности, само рождает в порядке вечности; существо его должно всецело выходить из
вечного, иначе ничто не сохранится в вечности» [См. там же, т. IV. «Die triplici vita hominis», с. 261.].
[ «Свобода вкоренена во
Тьме, и в своем темном желании, как и в светлом желании, она связана с
вечной волей
Тьмы; и
Тьма связана со Светом свободы и не может ничего достичь, когда обращается к желанию самому по себе и действует как
Тьма в самой себе; из этих двух, как и из темного ощущения, а также и из Света, т. е. свободного желания, исходящего из ощущения, возникнет в ощущении молния как первоогонь: тогда Свобода раскроется в ощущении, но ощущение постигает ее через страх, поскольку видна она лишь как молния; и так как Свобода непостижима и словно бы Ничто, и к
тому же есть вне и до всякого ощущения, и не имеет основы,
то не может ее ощущение ни постичь, ни удержать и лишь покоряется оно Свободе, и Свобода соединяет свою темную самость и Сущность и правит с воспринятым беспокойством во
Тьме, во
Тьме непостижимой» (нем.).]].
Его учение о Софии глубже и конечнее
того культа
вечной женственности, которому мы учимся у Данте, у Гёте, у Вл. Соловьева.
Религия искупления отрицает род, сексуальный акт и создает культ
вечной женственности, культ Девы, рождающей лишь от Духа [Л. Фейербах со свойственной ему вывернутой гениальностью говорит: «В небесную жизнь верит только
тот, у кого исчезло сознание рода» («Сущность христианства», с. 151).
А новый,
вечный пол не раскрывается нам еще в
том аспекте Абсолютного Человека, в котором он является нам как Искупитель, — в аспекте голгофской жертвы.
И если реалисты XIX века бывали великими художниками,
то потому только, что направление в искусстве вообще мало имеет значения, и за их временной реалистической оболочкой светила красота
вечного искусства и
вечного творческого акта.
Более
того, в настоящем реалистическом искусстве есть черты символизма, отражающие
вечную природу всякого искусства.
Кто живет в
вечном ужасе от собственного греха,
тот бессилен что-нибудь сделать в мире.
Итак, по учению йогов,
то, чему люди, угнетенные страхом и бедствиями, по невежеству поклоняются под разными именами, есть в действительности сила, скопленная в каждом существе, мать
вечного блаженства» [См. Вивекананда, там же, с. 74.].
То — искра, исчезнувшая в пламени, капля в недрах океана, непреходящий луч, ставший «Всем» и
вечным сиянием» (с. 28–29).
Вечная мудрость дана раз навсегда, и посвященный, мудрый к ней так же приобщался три тысячи лет
тому назад, как приобщается и ныне.
Да и многое из самых сильных чувств и движений природы нашей мы пока на земле не можем постичь, не соблазняйся и сим и не думай, что сие в чем-либо может тебе служить оправданием, ибо спросит с тебя судия
вечный то, что ты мог постичь, а не то, чего не мог, сам убедишься в том, ибо тогда все узришь правильно и спорить уже не станешь.
Оглядываясь на свое прошлое теперь, через много лет, я ищу: какая самая яркая бытовая, чисто московская фигура среди московских редакторов газет конца прошлого века? Редактор «Московских ведомостей» М.Н. Катков? —
Вечная тема для либеральных остряков, убежденный слуга правительства. Сменивший его С.А. Петровский? — О нем только говорили как о счастливом игроке на бирже.
То ли дело все понимать, все сознавать, все невозможности и каменные стены; не примиряться ни с одной из этих невозможностей и каменных стен, если вам мерзит примиряться; дойти путем самых неизбежных логических комбинаций до самых отвратительных заключений на
вечную тему о том, что даже и в каменной-то стене как будто чем-то сам виноват, хотя опять-таки до ясности очевидно, что вовсе не виноват, и вследствие этого, молча и бессильно скрежеща зубами, сладострастно замереть в инерции, мечтая о том, что даже и злиться, выходит, тебе не на кого; что предмета не находится, а может быть, и никогда не найдется, что тут подмена, подтасовка, шулерство, что тут просто бурда, — неизвестно что и неизвестно кто, но, несмотря на все эти неизвестности и подтасовки, у вас все-таки болит, и чем больше вам неизвестно, тем больше болит!
Неточные совпадения
— Простите меня, ради Христа, атаманы-молодцы! — говорил он, кланяясь миру в ноги, — оставляю я мою дурость на веки
вечные, и сам вам
тоё мою дурость с рук на руки сдам! только не наругайтесь вы над нею, ради Христа, а проводите честь честью к стрельцам в слободу!
Но
то, что он в этой временной, ничтожной жизни сделал, как ему казалось, некоторые ничтожные ошибки, мучало его так, как будто и не было
того вечного спасения, в которое он верил.
Это осуществление показало ему
ту вечную ошибку, которую делают люди, представляя себе счастие осуществлением желания.
А уж куды бывает метко все
то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на
вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, — одной чертой обрисован ты с ног до головы!
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу,
вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах,
вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»;
вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в
то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.