Неточные совпадения
Меня всегда удивляли люди, которые видели
в этом напряженном
подъеме жизни лишь радость и счастье.
Но я был ищущим, был
в движении, достижения моих исканий определялись творческими
подъемами.
Смена разных периодов связана с тем, что человек не вмещает полноты и не может постоянно находиться
в состоянии
подъема.
Я уже
в это время переживал большой умственный
подъем.
Вспоминая пройденный философский путь, я ясно вижу
в своей жизни ритмичность: периоды творческого
подъема, горения и периоды ослабления творческого
подъема, охлаждения.
Перед ссылкой
в Вологду я пережил период
подъема и цветения, один из лучших
в моей жизни.
Я пережил
в известный момент состояние, которое называют радостью жизни,
подъемом жизненных сил.
Радостный
подъем жизни
в углублении и развитии ведет не к реализации полноты, не к победе, а к гибели.
Многое из творческого
подъема того времени вошло
в дальнейшее развитие русской культуры и сейчас есть достояние всех русских культурных людей.
Творческий
подъем в литературе начала XX века обогатил меня новыми темами, усложнил мою мысль.
Но последствия творческого духовного
подъема начала XX века не могут быть истреблены, многое осталось и будет
в будущем восстановлено.
Переживание греховности, понятое как единственное и всеобъемлющее начало духовной жизни, не может привести к творческому
подъему и озарению, оно должно перейти
в другое переживание, чтобы произошло возрождение жизни.
В сущности, меня всегда беспокоил один вопрос: как преодолеть подавленность и перейти к
подъему?
Мой вопрос и заключается
в том, может ли исходить благостная сила, преодолевающая подавленность грехом, и от человека, может ли человек оправдать себя не только покорностью высшей силе, но и своим творческим
подъемом.
Я летом лежал
в деревне
в кровати, и уже под утро вдруг все мое существо было потрясено творческим
подъемом и сильный свет озарил меня.
Я понял, что сознание греховности должно переходить
в сознание творческого
подъема, иначе человек опускается вниз.
Писание этой книги, которое связано было с большим
подъемом моих жизненных сил, сопровождалось изменением
в складе моей жизни.
После пережитого мною внутреннего переворота, связанного с опытом творческого
подъема, я никогда не изменял своей веры
в творческое призвание человека.
В творческом
подъеме преодолевалась подавленность, а это самое главное.
Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной обыденностью, необходимо
в творческом
подъеме выйти из имманентного круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной мир, новый по сравнению с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю).
Я мог быть истерзан моей собственной болезнью и болезнью близких, мог быть несчастен от очень тяжелых событий жизни и
в то же время испытывать
подъем и радость творческой мысли.
Но пережитый творческий
подъем, экстаз, преодолевающий различение субъекта и объекта, переходит
в вечность.
Очень выраженной чертой моего характера является то, что
в катастрофические и опасные минуты жизни я никогда не чувствую подавленности, не испытываю ни малейшего испуга, наоборот, я испытываю
подъем и склонен переходить
в наступление.
Периодически являются люди, которые с большим
подъемом поют: «От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки
в крови, уведи меня
в стан умирающих за великое дело любви».
Без творческого
подъема нельзя было бы вынести царства мещанства,
в которое погружен мир.
Были
в человеческом мире пророки, апостолы, мученики, герои, были люди мистических созерцаний, были бескорыстно искавшие истину и служившие правде, были творившие подлинную красоту и сами прекрасные, были люди великого
подъема, сильные духом.
При этом я не столько погружаюсь
в стихию данной музыки, сколько испытываю творческий
подъем моего существа, я как бы перехожу
в иной мир.
Творческие
подъемы гения, так часто связанного с несчастной жизнью на земле и не признанного, уходят
в Царство Божье.
Как и
в молодости, я мечтаю о необыкновенном
подъеме жизни.
Есть только одна область,
в которой я всегда мог целостно испытать жизненный
подъем и радость, это область моего умственного философского творчества.
Четвертый гость был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным, не
в подъем уму его.
— Матвей Савельич, примите честное моё слово, от души: я говорю всё, и спорю, и прочее, а — ведь я ничего не понимаю и не вижу! Вижу — одни волнения и сцепления бунтующих сил, вижу русский народ
в подъёме духа, собранный в огромные толпы, а — что к чему и где настоящий путь правды, — это никто мне не мог сказать! Так мельтешит что-то иногда, а что и где — не понимаю! Исполнен жалости и по горло налит кипящей слезой — тут и всё! И — боюсь: Россия может погибнуть!
После этого, взглянув в зеркало, Пётр нашёл, что он стал похож на приказчика, а сапоги жали ему ногу
в подъёме. Но он молчал, сознавая, что брат действует правильно: и волосы постричь и сапоги переменить — всё это нужно. Нужно вообще привести себя в порядок, забыть всё мутное, подавляющее, что осталось от кутежа и весомо, ощутимо тяготило.
Неточные совпадения
Дело было
в том, что
в строящемся флигеле рядчик испортил лестницу, срубив ее отдельно и не разочтя
подъем, так что ступени все вышли покатые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив ту же лестницу, прибавить три ступени.
«Да, надо опомниться и обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся по стеблю пырея и задерживаемой
в своем
подъеме листом снытки. — Всё сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что радует меня? Что я открыл?»
Каким-то куском мозга Клим Иванович понимал комическую парадоксальность таких мыслей, но не мешал им, и они тлели
в нем, как тлеет трут или сухие гнилушки, вызывая
в памяти картины ограбления хлебного магазина,
подъем колокола и множество подобных, вплоть до бородатых, зубастых на станции Новгород, вплоть до этой вот возни сотен солдат среди древесных, наскоро срубленных пней и затоптанного валежника.
Она, наклонив голову, стояла у
подъема на обрыв, как убитая. Она припоминала всю жизнь и не нашла ни одной такой горькой минуты
в ней. У ней глаза были полны слез.
Подъезжаете ли вы к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает с лошади, уходит выше колена
в грязь и ведет вашу лошадь — где суше; едете ли лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при
подъеме на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он останавливается.