Неточные совпадения
Бог является не в аспекте Творца, творческой силы, а в аспекте Искупителя и Спасителя, в аспекте Бога страдающего и на себя принимающего
грехи мира.
Именно потому, что мы несем в себе первородный
грех и живем в падшем
мире, обреченном вращаться в категориях добра и зла, в различениях и оценках, мысль наша вращается в непреодолимых парадоксах.
Маркион не понимал, что злой
мир создан не Богом, а
грехом,
грех же определен свободой, а не злым Богом и не материей.
В
мире, пораженном первородным
грехом, накопляется подпольная, подсознательная половая энергия, которая производит взрывы и которую человек не может победить и преодолеть.
И вместе с тем этика закона есть вечное начало, которое признает и христианский
мир, ибо в нем
грех и зло не побеждены.
Закон явился в результате
греха, но он бессилен вывести человека из того
мира, в который он попал после того, как он сорвал с древа познания добра и зла, он бессилен преодолеть
грех даже при совершенном его исполнении, не может спасти.
Но закон по-прежнему обличает
грех и должен быть исполнен
миром, пребывающим в
грехе.
Но Христос понес на себе
грехи всего
мира, и Он может снять
грех и простить.
Особенно трудно это было вместить церковной иерархии, которая действовала в
мире и искажалась человеческими страстями и
грехами.
Страдание самого Христа определилось тем, что Он понес зло и
грехи всего
мира, всего человечества.
Совершенство Отца Небесного не может быть нормой для грешного
мира, оно абсолютно, а закон всегда относителен к
греху.
А так как самолюбие в большей или меньшей степени свойственно всем людям — это есть рана первородного
греха, — то все люди в большей или меньшей степени живут в фантасмагорическом
мире.
Победа над
грехом эгоцентризма, приобретение духовности, раскрытие в себе образа и подобия Божьего есть возврат в реальный
мир, в бытие.
Все состояния, производные от радикального
греха самолюбия и эгоцентризма, — разнообразные формы ressentiment, честолюбие, властолюбие, зависть, ревность, обида — создают свои фантасмагорические
миры и разрушают реальности.
Мистическая, духовная церковь есть охристовленный космос, охристовленная и облагодатствованная душа
мира, и государство есть лишь ее подчиненная часть, как и все, часть, наименее охристовленная и облагодатствованная, наиболее находящаяся во власти
греха и, следовательно, закона.
Война есть порождение
греха, и она возможна лишь в греховном
мире.
Должна ли личность лишь вести духовную борьбу с
грехом, принимая всякий строй как ниспосланный Божьим Промыслом и неизбежный в греховном
мире — или должна вести борьбу социальную, бороться за социальную правду?
И совершенно ниоткуда не следует, что в
мире, порожденном первородным
грехом, возможна только самодержавная монархия, отрицание права и свободы человека или капиталистический хозяйственный строй, основанный на эксплуатации и угнетении трудящихся.
Поэтому смерть, смерть человека и
мира, есть не только торжество бессмыслицы, результат
греха и возобладания темных сил, но и торжество смысла, напоминание о божественной правде, недопущение неправды быть вечной.
Нам, живущим в греховном
мире, под его законом, с пораженной
грехом психологией, трудно это понять.
Отрывание человека от человека и человека от космоса есть результат первородного
греха, и невозможно переносить этот результат
греха на дело спасения, невозможно вносить в образ Царства Божьего образ греховного
мира.
— Вы все такие, скитские матери! — со слезами повторяла Аглаида. — Не меня, а вас всех надо утопить… С вами и говорить-то грешно. Одна Пульхерия только и есть, да и та давно из ума выжила. В
мире грех, а по скитам-то в десять раз больше греха. А еще туда же про Кирилла судачите… И он грешный человек, только все через вас же, скитских матерей. На вас его грехи и взыщутся… Знаю я все!..
— Люди для тебя кончились, — говорит, — они там в
миру грех плодят, а ты от мира отошёл. А если телом откачнулся его — должен и мыслью уйти, забыть о нём. Станешь о людях думать, не минуя вспомнишь женщину, ею же мир повергнут во тьму греха и навеки связан!
Неточные совпадения
Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурменами: мы обещали султану
мир, и нам бы великий был
грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Феклуша. Нельзя, матушка, без
греха: в
миру живем. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!
Вон Алексея Петровича три губернатора гнали, именье было в опеке, дошло до того, что никто взаймы не давал, хоть по
миру ступай: а теперь выждал, вытерпел, раскаялся — какие были
грехи — и вышел в люди.
Можно установить следующие религиозные черты марксизма: строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение
мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного
греха (эксплуатации).
На вершинах польской духовной жизни судьба польского народа переживается, как судьба агнца, приносимого в жертву за
грехи мира.