Неточные совпадения
Мир и центр мира
человек — творение Бога через Премудрость, через Божьи идеи и вместе с тем дитя меонической несотворенной свободы, дитя
бездны, небытия.
Этот элемент свободы, уходящий в добытийственную
бездну, есть в каждом творческом акте
человека, в творческом замысле и в творческом взлете.
Бессознательное перестало быть райским, в нем образовалось темное подполье, и сознанием нужно было оградить
человека от разверзающейся нижней
бездны.
Поэтому
человек пытается прорваться к сверхсознанию, к верхней
бездне, падая нередко в подсознание, в
бездну нижнюю.
Страх
человека перед Богом есть страх
человека перед самим собой, перед разверзающейся в нем
бездной небытия…
В
человеке есть принцип свободы, изначальной, ничем и никем не детерминированной свободы, уходящей в
бездну небытия, меона, свободы потенциальной, и есть принцип, определенный тем, что он есть образ и подобие Божье, Божья идея, Божий замысел, который она может осуществить или загубить.
Человек есть существо загадочное не только потому, что он не есть продукт процессов природного мира, что он есть Божье творение, дитя Божье, но и потому, что он есть дитя свободы, что он вышел из
бездны бытия, из ничто.
Человек есть существо страстное и легко опрокидывающееся и проваливающееся в
бездну.
Корни человеческого существа уходят в добытийственную
бездну, в бездонную, меоническую свободу, и в борьбе за личность, за Божью идею
человек должен был вырабатывать сознание с его границами, освещать тьму, проводить через цензуру сознания подсознательные влечения и инстинкты.
В
человеке есть демоническое начало, потому что в нем есть
бездна, есть бездонная свобода, и
человек может эту
бездну предпочесть Богу.
Это и есть настоящее изобличение человеческого подполья, греховной
бездны в
человеке, крушение всех возвышенных иллюзий.
Фрейд открывает
бездну греховных влечений в
человеке, но души человеческой он не видит.
В страхе же
человек совсем не переживает аффекта стояния перед
бездной, перед тайной, перед бесконечностью, наоборот, он погружен в низший, обыденный, посюсторонний мир.
Социальная обыденность создает этику страха, перерождая ужас, вызванный трансцендентной
бездной, в повседневную заботу и терроризуя
человека будущими карами.
Древний страх, терзавший
человека, беспомощность и покинутость
человека, искание помощи и покровительства есть смешение священного, трансцендентного ужаса перед тайной бытия, перед
бездной и страха животного, овладевшего грешным миром, страха в узком смысле слова.
Ужас и тоска, связанные со скачком через
бездну, есть также надежда
человека, упование, что окончательный смысл откроется и осуществится.
Неточные совпадения
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие
люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в
бездну презрения и поношения.
— Да, да, — заговорил Базаров, — урок вам, юный друг мой, поучительный некий пример. Черт знает, что за вздор! Каждый
человек на ниточке висит,
бездна ежеминутно под ним разверзнуться может, а он еще сам придумывает себе всякие неприятности, портит свою жизнь.
Теперь Штольц изменился в лице и ворочал изумленными, почти бессмысленными глазами вокруг себя. Перед ним вдруг «отверзлась
бездна», воздвиглась «каменная стена», и Обломова как будто не стало, как будто он пропал из глаз его, провалился, и он только почувствовал ту жгучую тоску, которую испытывает
человек, когда спешит с волнением после разлуки увидеть друга и узнает, что его давно уже нет, что он умер.
— Ты молода и не знаешь всех опасностей, Ольга. Иногда
человек не властен в себе; в него вселяется какая-то адская сила, на сердце падает мрак, а в глазах блещут молнии. Ясность ума меркнет: уважение к чистоте, к невинности — все уносит вихрь;
человек не помнит себя; на него дышит страсть; он перестает владеть собой — и тогда под ногами открывается
бездна.
— Вы мне нужны, — шептала она: — вы просили мук, казни — я дам вам их! «Это жизнь!» — говорили вы: — вот она — мучайтесь, и я буду мучаться, будем вместе мучаться… «Страсть прекрасна: она кладет на всю жизнь долгий след, и этот след
люди называют счастьем!..» Кто это проповедовал? А теперь бежать: нет! оставайтесь, вместе кинемся в ту
бездну! «Это жизнь, и только это!» — говорили вы, — вот и давайте жить! Вы меня учили любить, вы преподавали страсть, вы развивали ее…