Но страдание имеет смысл совсем не потому, что оно необходимо и справедливо, что оно есть высший закон жизни, а потому, что оно
есть опыт свободы и путь человека и что человек может обнаружить в этом пути свою духовную победу, может достигнуть освобождения и просветления, может выполнить завет любви и милосердия.
Неточные совпадения
Материалистическое отрицание духа
есть в конце концов неверное описание данных в
опыте реальностей, как неверно описание световых явлений дальтонистом.
Мой внутренний духовный
опыт не
есть объект.
Философия, не поднимающаяся до понимания духа, свойственного религиозному сознанию и мистическому
опыту, все же различает дух и называет идеальными ценности, которые должны
быть реализованы в человеческой жизни.
Дух действует имманентно в человеке, в человеке
есть духовный
опыт.
Но трансцендентность Бога
есть наш имманентный
опыт, в человеке раскрывается божественное, божественное для него внутреннее, а не внешнее.
Переживание мною страдания как имеющего смысл
есть путь одухотворения и просветления,
есть мой духовный
опыт, а не рациональное оправдание страданий.
Парадокс тут в том, что в мистическом
опыте есть стояние перед трансцендентным и переживание трансцендентного, но трансцендентное в нем имманентно, самое различие между трансцендентным и имманентным снимается, и это совсем не означает поглощения божественного человеческим.
Монизм
есть всегда рационализация, он порожден понятием, а не
опытом, привносится мыслью.
В духовном
опыте нет никакого монизма, никакого пантеизма, ибо монизм и пантеизм
суть доктрины, порождения мысли, перерабатывающей духовный
опыт в понятия.
Это
есть глубочайшая истина духовного
опыта, истина, раскрывающаяся в свободе духа.
Христианская догматика
есть лишь символика духовного
опыта.
Мистический
опыт есть выход из категорий мира, выход из всякой объективации, выход из всего, к чему применимо понятие.
Мистический
опыт есть выход из нашего понятия о Творце, и совсем не потому, что происходит отождествление Творца с творением, ибо это оставило бы нас по сю сторону.
Ошибочно
было бы сказать, что мистический
опыт онтологичен, ибо он находится по ту сторону бытия, на котором лежит печать понятия.
В описании духовного и мистического
опыта всегда
будут прибегать к пространственной символике, к символам высоты и глубины, к символам сего и иного мира и т. д.
Новая духовность и
будет прежде всего
опытом творческой активности и творческого вдохновения.
Опыт пророческой духовности, всегда активной и творческой,
есть пламенный призыв к служению миру и человечеству, но при свободе от мира, при свободе от велений общества.
— О, о, о — вот как: то есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты не положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это
будет опыт: если я одолею его, я приду к тебе, как брат, друг, и будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
Я получил твою записку и доволен тобою. Забудь его, коли так, это
был опыт, а ежели б любовь в самом деле, то она не так бы выразилась.
Я могу сказать, что у меня
был опыт изначальной свободы, и, в связи с ней, и творческой новизны, и зла, был острый опыт о личности и ее конфликте с миром общего, миром объективации, опыт выхода из власти общего, был опыт человечности и сострадания, был опыт о человеке, который есть единственный предмет философии.
Неточные совпадения
Как только Левин подошел к ванне, ему тотчас же
был представлен
опыт, и
опыт вполне удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный звук, что не только Кити и няня, но и Левин пришел в неожиданное восхищение.
Что клевер сеяли только на шесть, а не на двадцать десятин, это
было еще досаднее. Посев клевера, и по теории и по собственному его
опыту, бывал только тогда хорош, когда сделан как можно раньше, почти по снегу. И никогда Левин не мог добиться этого.
— Какой
опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, — сказал старый князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще
есть смысл.
Помещик с седыми усами
был, очевидно, закоренелый крепостник и деревенский старожил, страстный сельский хозяин. Признаки эти Левин видел и в одежде — старомодном, потертом сюртуке, видимо непривычном помещику, и в его умных, нахмуренных глазах, и в складной русской речи, и в усвоенном, очевидно, долгим
опытом повелительном тоне, и в решительных движениях больших, красивых, загорелых рук с одним старым обручальным кольцом на безыменке.
— Но что же делать? — виновато сказал Левин. — Это
был мой последний
опыт. И я от всей души пытался. Не могу. Неспособен.