Быть может, ты поймешь тогда, что присяга, вынужденная обманом и силою, ничтожна пред господом и что умереть за веру православную и святую Русь честнее, чем жить под ярмом иноверца и носить позорное
имя раба иноплеменных.
Таким образом Монархиня производила в действо великие мысли Своего «Наказа»; таким образом Ее собственная мудрая рука постепенно образовала полную государственную систему Монархической России, согласную с истинным счастием человека; следственно, несогласную с печальным
именем раба, которым прежде гражданин назывался в отечестве нашем и которое навсегда уничтожилось Екатериною [Указом 1786 г., Февраля 19.].
В один день, на позорной колеснице, в позорной одежде преступника, он приближается к месту казни. Толпа глядит на него бесчувственно, иные даже насмехаются над его дикообразной физиономией. Он честит народ
именем рабов, себя превозносит героем-мучеником за свободу отчизны.
Неточные совпадения
Только в моленной, когда Досифея откладывала свои поклоны на разноцветный подручник, она молилась и за
рабу божию Надежду; в молитвах Марьи Степановны
имя дочери было подведено под рубрику «недугующих, страждущих, плененных и в отсутствии сущих отец и братии наших».
И верблюды-то так тогда мое воображение заняли, и сатана, который так с Богом говорит, и Бог, отдавший
раба своего на погибель, и
раб его, восклицающий: «Буди
имя твое благословенно, несмотря на то, что казнишь меня», — а затем тихое и сладостное пение во храме: «Да исправится молитва моя», и снова фимиам от кадила священника и коленопреклоненная молитва!
И усмехнулся диавол на слова Божии: «Предай его мне и увидишь, что возропщет
раб твой и проклянет твое
имя».
И стало
имя купцово по всей округе славно, и все
рабы благословляли его и молили Бога, чтоб он его от немочи тяжкой избавил.
Кто ведает из трепещущих от плети, им грозящей, что тот, во
имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется, что ему ни А… ни О… во всю жизнь свою сказать не удалося [См. рукописную «Придворную грамматику» Фонвизина.]; что он одолжен, и сказать стыдно кому, своим возвышением; что в душе своей он скареднейшее есть существо; что обман, вероломство, предательство, блуд, отравление, татьство, грабеж, убивство не больше ему стоят, как выпить стакан воды; что ланиты его никогда от стыда не краснели, разве от гнева или пощечины; что он друг всякого придворного истопника и
раб едва-едва при дворе нечто значащего.