Неточные совпадения
Край начал утрачивать свою оригинальность и претерпевать
то превращение, которое неизбежно несет за собой цивилизация. Изменения произошли главным образом в южной части страны и в низовьях правых притоков реки Уссури, горная же область Сихотэ-Алинь к северу от 45° широты и поныне осталась такой же лесной пустыней, как и во
времена Будищева и Венюкова (1857–1869).
Если во
время путешествия я и достиг хороших результатов,
то этим я в значительной степени обязан своим спутникам.
Стало ясно, что к вечеру нам не дойти до него, а если бы мы и дошли,
то рисковали заночевать без воды, потому что в это
время года горные ключи в истоках почти совсем иссякают.
Кто не бывал в низовьях Лефу во
время перелета,
тот не может себе представить, что там происходит.
Мусор, разбросанные вещи, покачнувшийся забор, сорванная с петель дверь, почерневший от
времени и грязи рукомойник свидетельствовали о
том, что обитатели этого дома не особенно любили порядок.
Предсказание Дерсу сбылось. В полдень начал дуть ветер с юга. Он постепенно усиливался и в
то же
время менял направление к западу. Гуси и утки снова поднялись в воздух и полетели низко над землей.
Все
время беспокоит одна и
та же мысль: все ли сделано и все ли взято.
Река действует в одно и
то же
время и как пила и как напильник.
В 5 часов обедали и ужинали в одно и
то же
время.
Около полудня мы сделали большой привал. Люди тотчас же стали раздеваться и вынимать друг у друга клещей из тела. Плохо пришлось Паначеву. Он все
время почесывался. Клещи набились ему в бороду и в шею. Обобрав клещей с себя, казаки принялись вынимать их у собак. Умные животные отлично понимали, в чем дело, и терпеливо переносили операцию. Совсем не
то лошади: они мотали головами и сильно бились. Пришлось употребить много усилий, чтобы освободить их от паразитов, впившихся в губы и в веки глаз.
Воспользовавшись этим
временем, я отправился к деревне Нотохоуза, расположенной недалеко от устья реки. Последняя получила свое название от китайского слова «науту» (ното), что значит «енот» (44° 39' с. ш. и 134° 56' в. д. от Гринвича — по Гамову). Такое название китайцы дали реке по
той причине, что раньше здесь водилось много этих животных.
Возвратясь в фанзу, я принялся за дневник. Тотчас ко мне подсели 2 китайца. Они следили за моей рукой и удивлялись скорописи. В это
время мне случилось написать что-то машинально, не глядя на бумагу. Крик восторга вырвался из их уст. Тотчас с кана соскочило несколько человек. Через 5 минут вокруг меня стояли все обитатели фанзы, и каждый просил меня проделать
то же самое еще и еще, бесконечное число раз.
Те, которые жили в южной части страны, со
временем окитаились, и теперь уже их совершенно нельзя отличить от манз.
Приходится все
время обходить
то одно поваленное дерево,
то другое.
Меня эта картина очень заинтересовала. Я подошел ближе и стал наблюдать. На колоднике лежали сухие грибки, корешки и орехи.
Та к как ни грибов, ни кедровых орехов в лесу еще не было,
то, очевидно, бурундук вытащил их из своей норки. Но зачем? Тогда я вспомнил рассказы Дерсу о
том, что бурундук делает большие запасы продовольствия, которых ему хватает иногда на 2 года. Чтобы продукты не испортились, он
время от
времени выносит их наружу и сушит, а к вечеру уносит обратно в свою норку.
Посидев еще немного, я пошел дальше. Все
время мне попадался в пути свежеперевернутый колодник. Я узнал работу медведя. Это его любимейшее занятие. Слоняясь по тайге, он подымает бурелом и что-то собирает под ним на земле. Китайцы в шутку говорят, что медведь сушит валежник, поворачивая его к солнцу
то одной,
то другой стороной.
Время от
времени в лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков —
то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими криками желна перелетала с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где найдено было в разное
время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я увидел, — это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для
того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
Чужое продовольствие в тайге трогать нельзя. Только в случае крайнего голода можно им воспользоваться, но при непременном условии, чтобы из первых же земледельческих фанз взятое было доставлено обратно на место.
Тот, кто не исполнит этого обычая, считается грабителем и подвергается жестокому наказанию. Действительно, кража продовольствия в зверовой фанзе принуждает соболевщика раньше
времени уйти из тайги, а иногда может поставить его прямо-таки в безвыходное положение.
Долина Вай-Фудзина богата террасами. Террасы эти идут уступами, точно гигантские ступени. Это так называемые «пенеплены». В древние геологические периоды здесь были сильные денудационные процессы [От слова «денудация» — процесс разрушения и сноса горных пород под влиянием воздуха, воды, ледников. (Прим. ред.)], потом произошло поднятие всей горной системы и затем опять размывание. Вода в реках в одно и
то же
время действовала и как пила, и как напильник.
Вчера мы до
того были утомлены, что далее не осмотрелись как следует, было не до наблюдений. Только сегодня, после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям. В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото. Это место, где раньше проходила река. Во
время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
При входе в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом в этой части побережья почти все
время стоят туманы,
то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.
Другой достопримечательностью поста была маленькая чугунная пушка на неподвижном деревянном лафете. Я видел ее в полном пренебрежении на площади около дома лесничего. По рассказам старожилов, она привезена была в пост Ольги для
того, чтобы во
время тумана подавать сигналы кораблям, находящимся в открытом море.
Первые два дня мы отдыхали и ничего не делали. В это
время за П.К. Рутковским пришел из Владивостока миноносец «Бесшумный». Вечером П.К. Рутковский распрощался с нами и перешел на судно. На другой день на рассвете миноносец ушел в море. П.К. Рутковский оставил по себе в отряде самые лучшие воспоминания, и мы долго не могли привыкнуть к
тому, что его нет более с нами.
Та к отступает океан, нарастает суша, и настанет
время, когда Вай-Фудзин будет впадать не в залив Ольги, а непосредственно в море.
В это
время в лесу раздался какой-то шорох. Собаки подняли головы и насторожили уши. Я встал на ноги. Край палатки приходился мне как раз до подбородка. В лесу было тихо, и ничего подозрительного я не заметил. Мы сели ужинать. Вскоре опять повторился
тот же шум, но сильнее и дальше в стороне. Тогда мы стали смотреть втроем, но в лесу, как нарочно, снова воцарилась тишина. Это повторилось несколько раз кряду.
Когда мы окончили осмотр пещер, наступил уже вечер. В фанзе Че Фана зажгли огонь. Я хотел было ночевать на улице, но побоялся дождя. Че Фан отвел мне место у себя на кане. Мы долго с ним разговаривали. На мои вопросы он отвечал охотно, зря не болтал, говорил искренно. Из этого разговора я вынес впечатление, что он действительно хороший, добрый человек, и решил по возвращении в Хабаровск хлопотать о награждении его чем-нибудь за
ту широкую помощь, какую он в свое
время оказывал русским переселенцам.
В долине реки Сальной можно наблюдать весьма интересные образования. Вода, стекающая с горы, по узким ложбинам выносит массы песка и щебня. По выходе в долину материал этот складывается в большие конусы, которые
тем больше, чем длиннее и глубже ущелье. Вероятно, конусы эти нарастают периодически, во
время сильных ливней, потому что только масса быстро двигающейся воды способна переносить столь крупные обломки горной породы.
Залезть на дерево! Эта глупая мысль всегда первой приходит в голову заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать ноги. Зарыться в листья! Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме
того, легко простудиться. Как я ругал себя за
то, что не взял с собой спичек. Я мысленно дал себе слово на будущее
время не отлучаться без них от бивака даже на несколько метров.
Китайцы старались палками выбросить какое-то животное на берег, наступали на него, в
то же
время боялись его и не хотели упустить.
Значит, присоски ее действовали некоторое
время и после
того, как она была отрезана и положена в банку с формалином.
Длина всей реки 68 км. Протекает она по типичной денудационной долине, которая как бы слагается из ряда обширных котловин. Особенно это заметно около ее притоков. В долине Тадушу сильно развиты речные террасы. Они тянутся все
время то с одной,
то с другой стороны почти до самых истоков.
Если бы в это
время был посторонний наблюдатель,
то он увидел бы, как два человека схватили друг друга в объятия, словно хотели бороться.
От перевала Венюкова Сихотэ-Алинь имеет вид гряды, медленно повышающейся на север. Этот подъем так незаметен для глаза, что во
время пути совершенно забываешь, что идешь по хребту, и только склоны по сторонам напоминают о
том, что находишься на водоразделе. Места эти покрыты березняком, которому можно дать не более 40 лет. Он, вероятно, появился здесь после пожаров.
Погода нам не благоприятствовала. Все
время моросило, на дорожке стояли лужи, трава была мокрая, с деревьев падали редкие крупные капли. В лесу стояла удивительная тишина. Точно все вымерло. Даже дятлы и
те куда-то исчезли.
Было уже около 11 часов утра. Судя по
времени, вьючный обоз должен был давно уже обогнать нас, а между
тем сзади, в тайге, ничего не было слышно.
Говоря это, он сам осматривал каждый куст и каждое дерево.
Та к прошли мы около получаса. Дерсу все
время шел впереди и не спускал глаз с тропинки.
Я почувствовал, как какая-то истома, какая-то тяжесть стала опускаться мне в ноги. Колени заныли, точно в них налили свинец. Ощущение это знакомо всякому, кому случалось неожиданно чего-нибудь сильно испугаться. Но в
то же
время другое чувство, чувство, смешанное с любопытством, с благоговением к царственному грозному зверю и с охотничьей страстью, наполнило мою душу.
Начинала всходить луна. И на небе и на земле сразу стало светлее. Далеко, на другом конце поляны, мелькал огонек нашего бивака. Он
то замирал,
то как будто угасал на
время,
то вдруг снова разгорался яркой звездочкой.
В это
время я услышал треск сучьев и вслед за
тем какое-то сопение.
Я поднял его, посадил и стал расспрашивать, как могло случиться, что он оказался между мной и кабанами. Оказалось, что кабанов он заметил со мной одновременно. Прирожденная охотничья страсть тотчас в нем заговорила. Он вскочил и бросился за животными. А так как я двигался по круговой тропе, а дикие свиньи шли прямо,
то, следуя за ними, Дерсу скоро обогнал меня. Куртка его по цвету удивительно подходила к цвету шерсти кабана. Дерсу в это
время пробирался по чаще согнувшись. Я принял его за зверя и выстрелил.
Чем дальше,
тем лес становился глуше. В этой девственной тайге было что-то такое, что манило в глубину ее и в
то же
время пугало своей неизвестностью. В спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из
того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Проникнуть в самую глубь тайги удается немногим. Она слишком велика. Путнику все
время приходится иметь дело с растительной стихией. Много тайн хранит в себе тайга и ревниво оберегает их от человека. Она кажется угрюмой и молчаливой… Таково первое впечатление. Но кому случалось поближе с ней познакомиться,
тот скоро привыкает к ней и тоскует, если долго не видит леса. Мертвой тайга кажется только снаружи, на самом деле она полна жизни. Мы с Дерсу шли не торопясь и наблюдали птиц.
Искатели не будут ходить по одному и
тому же месту и понапрасну тратить
время.
В это
время кета ничего не ест и питается только
тем запасом жизненных сил, которые она приобрела в море.
И он принялся мне рассказывать о
том, что это душа умершего ребенка. Она некоторое
время скитается по земле в виде летяги и только впоследствии попадает в загробный мир, находящийся в
той стороне, где закатывается солнце.
Заночевали мы по
ту сторону Сихотэ-Алиня, на границе лесных насаждений. Ночью было сыро и холодно; мы почти не спали. Я все
время кутался в одеяло и никак не мог согреться. К утру небо затянулось тучами, и начал накрапывать дождь.
С перевала тропа привела прямо к
той фанзе, где оставались люди и лошади. Казаки соскучились и были чрезвычайно рады нашему возвращению. За это
время они убили изюбра и наловили много рыбы.
В долине Горбуши развиты речные террасы. Они тянутся все
время, чередуясь
то с правой,
то с левой стороны. Здесь раньше были хорошие смешанные леса, впоследствии уничтоженные пожарами.
Если смотреть на долину со стороны моря,
то она кажется очень короткой. Когда-то это был глубокий морской залив, и устье Аохобе находилось там, где суживается долина. Шаг за шагом отходило море и уступало место суше. Но самое интересное в долине — это сама река. В 5 км от моря она иссякает и течет под камнями. Только во
время дождей вода выступает на дневную поверхность и тогда идет очень стремительно.