Неточные совпадения
Река Улахе
течет некоторое время в направлении от юга к северу, но
потом вдруг на высоте фанзы Линда-Пау круто поворачивает на запад.
В верхней части своего течения Арзамасовка
течет в меридиональном направлении и по пути принимает в себя речку Менную,
потом Лиственничную, а немного ниже — еще 2 речки с правой стороны, которые местные крестьяне называют Фальи пади (от китайского слова «фалу», что значит — олень).
Река Сица
течет в направлении к юго-западу. Свое начало она берет с Сихотэ-Алиня (перевала на реку Иман) и принимает в себя только 2 притока. Один из них Нанца [Нан-ча — южное разветвление.], длиной в 20 км, находится с правой стороны с перевалом на Иодзыхе. От истоков Нанца сперва
течет к северу,
потом к северо-востоку и затем к северо-западу. В общем, если смотреть вверх по долине, в сумме действительно получается направление южное.
Сильные родники били из горы по всему скату и падали по уступам натуральными каскадами, журчали, пенились и
потом текли прозрачными, красивыми ручейками, освежая воздух и оживляя местность.
Когда я услышал звук ее голоса,
пот потек у меня по спине, я только тогда сообразил, что было бы, если бы Лидка умерла на столе. Но голосом очень спокойным я ей ответил:
Подходят снизу люди; лица их покрыты пылью, ручьи
пота текут по щекам; дышат тяжко, смотрят странно, как бы не видя ничего, и толкаются, пошатываясь на ногах. Жалко их, жалко силу веры, распылённую в воздухе.
Неточные совпадения
Чужие и свои победы, // Надежды, шалости, мечты. //
Текут невинные беседы // С прикрасой легкой клеветы. //
Потом, в отплату лепетанья, // Ее сердечного признанья // Умильно требуют оне. // Но Таня, точно как во сне, // Их речи слышит без участья, // Не понимает ничего, // И тайну сердца своего, // Заветный клад и слез и счастья, // Хранит безмолвно между тем // И им не делится ни с кем.
Потом она приподнялась, моя голубушка, сделала вот так ручки и вдруг заговорила, да таким голосом, что я и вспомнить не могу: «Матерь божия, не оставь их!..» Тут уж боль подступила ей под самое сердце, по глазам видно было, что ужасно мучилась бедняжка; упала на подушки, ухватилась зубами за простыню; а слезы-то, мой батюшка, так и
текут.
Это было очень оглушительно, а когда мальчики кончили петь, стало очень душно. Настоящий Старик отирал платком вспотевшее лицо свое. Климу показалось, что, кроме
пота, по щекам деда
текут и слезы. Раздачи подарков не стали дожидаться — у Клима разболелась голова. Дорогой он спросил дедушку:
У него шевельнулась странная мысль. Она смотрела на него с спокойной гордостью и твердо ждала; а ему хотелось бы в эту минуту не гордости и твердости, а слез, страсти, охмеляющего счастья, хоть на одну минуту, а
потом уже пусть
потекла бы жизнь невозмутимого покоя!
Все бы это прекрасно: он не мечтатель; он не хотел бы порывистой страсти, как не хотел ее и Обломов, только по другим причинам. Но ему хотелось бы, однако, чтоб чувство
потекло по ровной колее, вскипев сначала горячо у источника, чтобы черпнуть и упиться в нем и
потом всю жизнь знать, откуда бьет этот ключ счастья…