Неточные совпадения
В 10 часов вечера я закрыл тетрадь и,
завернувшись в бурку, лег к огню.
В стороне глухо шумела река; где-то за деревней лаяла собака;
в одной из фанз плакал ребенок. Я
завернулся в бурку, лег спиной к костру и сладко уснул.
Ночь выпала ветреная и холодная. За недостатком дров огня большого развести было нельзя, и потому все зябли и почти не спали. Как я ни старался
завернуться в бурку, но холодный ветер находил где-нибудь лазейку и знобил то плечо, то бок, то спину. Дрова были плохие, они трещали и бросали во все стороны искры. У Дерсу прогорело одеяло. Сквозь дремоту я слышал, как он ругал полено, называя его по-своему — «худой люди».
Протока стала
заворачиваться и ушла куда-то
в сторону.
Я лег к огню,
завернулся в бурку и скоро уснул.
Я спал плохо, раза два просыпался и видел китайцев, сидящих у огня. Время от времени с поля доносилось ржание какой-то неспокойной лошади и собачий лай. Но потом все стихло. Я
завернулся в бурку и заснул крепким сном. Перед солнечным восходом пала на землю обильная роса. Кое-где
в горах еще тянулся туман. Он словно боялся солнца и старался спрятаться
в глубине лощины. Я проснулся раньше других и стал будить команду.
Оглянувшись кругом, я увидел, что все уже спали. Пожелав Дерсу покойной ночи, я
завернулся в бурку, лег поближе к огоньку и уснул.
В 12 часов я проснулся. У огня сидел китаец-проводник и караулил бивак. Ночь была тихая, лунная. Я посмотрел на небо, которое показалось мне каким-то странным, приплюснутым, точно оно спустилось на землю. Вокруг луны было матовое пятно и большой радужный венец.
В таких же пятнах были и звезды. «Наверно, к утру будет крепкий мороз», — подумал я, затем
завернулся в свое одеяло, прижался к спящему рядом со мной казаку и опять погрузился
в сон.
Я попробовал было плотнее
завернуться в одеяло, но ничто не помогло — холод проникал под каждую складку.
Неточные совпадения
— Слава богу! не видали, как и день кончился! — сказал бригадир и,
завернувшись в шинель, улегся спать во второй раз.
Я лег на диван,
завернувшись в шинель и оставив свечу на лежанке, скоро задремал и проспал бы спокойно, если б, уж очень поздно, Максим Максимыч, взойдя
в комнату, не разбудил меня. Он бросил трубку на стол, стал ходить по комнате, шевырять
в печи, наконец лег, но долго кашлял, плевал, ворочался…
Я
завернулся в бурку и сел у забора на камень, поглядывая вдаль; передо мной тянулось ночною бурею взволнованное море, и однообразный шум его, подобный ропоту засыпающегося города, напомнил мне старые годы, перенес мои мысли на север,
в нашу холодную столицу.
Она, по обыкновению, дожидалась меня у калитки,
завернувшись в шубку; луна освещала ее милые губки, посиневшие от ночного холода. Узнав меня, она улыбнулась, но мне было не до нее. «Прощай, Настя», — сказал я, проходя мимо. Она хотела что-то отвечать, но только вздохнула.
После молитвы
завернешься, бывало,
в одеяльце; на душе легко, светло и отрадно; одни мечты гонят другие, — но о чем они?