Неточные совпадения
Мы уселись у костра и стали разговаривать. Наступила
ночь. Туман, лежавший доселе
на поверхности
воды, поднялся кверху и превратился
в тучи. Раза два принимался накрапывать дождь. Вокруг нашего костра было темно — ничего не видно. Слышно было, как ветер трепал кусты и деревья, как неистовствовало море и лаяли
в селении собаки.
Я вскочил
на ноги и взял ружье. Через минуту я услышал, как кто-то действительно вышел из
воды на берег и сильно встряхивался.
В это время ко мне подошли Дерсу и Чжан Бао. Мы стали спиной к огню и старались рассмотреть, что делается
на реке, но туман был такой густой и
ночь так темна, что
в двух шагах решительно ничего не было видно.
По его словам, такой же тайфун был
в 1895 году. Наводнение застало его
на реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда
на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два дня и две
ночи он разъезжал
на оморочке и снимал людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь полного спада
воды. Его потом хотели наградить, но никак не могли разыскать
в тайге.
Стрелки Сабитов и Аринин стали собираться
в дорогу, а я отправился
на реку Билимбе, чтобы посмотреть, насколько спала
вода за
ночь.
Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что
на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной туман исчез, и только
на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был
в полном разгаре.
Вода в море поднялась и затопила значительную часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть.
На востоке, низко над горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
Ночь была ясная. Одна сторона реки была освещена, другая —
в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы — белесовато-голубыми, а тени — черными. Кусты тальника низко склонились над
водой, точно они хотели скрыть что-то около своих берегов. Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела
на перекатах.
Вечером я подсчитал броды.
На протяжении 15 км мы сделали 32 брода, не считая сплошного хода по ущелью.
Ночью небо опять затянуло тучами, а перед рассветом пошел мелкий и частый дождь. Утром мы встали раньше обычного, поели немного, напились чаю и тронулись
в путь. Первые 6 км мы шли больше по
воде, чем по суше.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели
на небе; мерцание их отражалось
в воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел
на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
Здесь случилось маленькое происшествие, которое задержало нас почти
на целый день.
Ночью мы не заметили, как
вода подошла к биваку. Одна нарта вмерзла
в лед. Пришлось ее вырубать топорами, потом оттаивать полозья
на огне и исправлять поломки. Наученные опытом, дальше
на биваках мы уже не оставляли нарты
на льду, а ставили их
на деревянные катки.
На дворе была уже весна: снег быстро таял. Из белого он сделался грязным, точно его посыпали сажей.
В сугробах
в направлении солнечных лучей появились тонкие ледяные перегородки; днем они рушились, а за
ночь опять замерзали. По канавам бежала
вода. Она весело журчала и словно каждой сухой былинке торопилась сообщить радостную весть о том, что она проснулась и теперь позаботится оживить природу.
Неточные совпадения
— Эх, батюшка! Слова да слова одни! Простить! Вот он пришел бы сегодня пьяный, как бы не раздавили-то, рубашка-то
на нем одна, вся заношенная, да
в лохмотьях, так он бы завалился дрыхнуть, а я бы до рассвета
в воде полоскалась, обноски бы его да детские мыла, да потом высушила бы за окном, да тут же, как рассветет, и штопать бы села, — вот моя и
ночь!.. Так чего уж тут про прощение говорить! И то простила!
— Море вовсе не такое, как я думала, — говорила она матери. — Это просто большая, жидкая скука. Горы — каменная скука, ограниченная небом.
Ночами воображаешь, что горы ползут
на дома и хотят столкнуть их
в воду, а море уже готово схватить дома…
Когда мы стали жаловаться
на дорогу, Вандик улыбнулся и, указывая бичом
на ученую партию, кротко молвил: «А капитан хотел вчера ехать по этой дороге
ночью!» Ручейки, ничтожные накануне, раздулись так, что лошади шли по брюхо
в воде.
Возвращение
на фрегат было самое приятное время
в прогулке: было совершенно прохладно;
ночь тиха; кругом,
на чистом горизонте, резко отделялись черные силуэты пиков и лесов и ярко блистала зарница — вечное украшение небес
в здешних местах. Прямо
на голову текли лучи звезд, как серебряные нити. Но
вода была лучше всего: весла с каждым ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом сыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки.
Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло; мы лавируем под берегом. Наши
на Гото пеленгуют берега. Вдали видны японские лодки;
на берегах никакой растительности. Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает
в разных местах море. Икра эта сияет по
ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет так был силен, что из-под судна как будто вырывалось пламя; даже
на парусах отражалось зарево; сзади кормы стелется широкая огненная улица; кругом темно; невстревоженная
вода не светится.