Неточные совпадения
Река Синанца течет по продольной долине между Сихотэ-Алинем и
хребтом, ему параллельным. Она длиной около 75 км и шириной до 30 м.
За скалистой сопкой сначала идут места открытые и отчасти заболоченные. Дальше поляна начинает возвышаться и незаметно переходит в террасу, поросшую редким лиственным лесом. Спустившись с нее, мы прошли еще с полкилометра и затем вступили в роскошный лес.
Следуя
за рекой, тропа уклоняется на восток, но не доходит до истоков, а поворачивает опять на север и взбирается на перевал Кудя-Лин [Гу-цзя-лин — первая (или
хребет) семьи Гу.], высота которого определяется в 260 м. Подъем на него с юга и спуск на противоположную сторону — крутые. Куполообразную гору с левой стороны перевала китайцы называют Цзун-ган-шань [Цзунь-гань-шань — гора, от которой отходят главные дороги.]. Она состоит главным образом из авгитового андезита.
Подъем на перевал со стороны моря довольно крутой. В этих местах гребень Сихотэ-Алиня голый. Не без труда взобрались мы на
Хребет. Я хотел остановиться здесь и осмотреться, но
за туманом ничего не было видно. Дав отдохнуть мулам, мы тронулись дальше. Редкий замшистый хвойный лес, заросли багульника и густой ковер мхов покрывают западные склоны Сихотэ-Алиня.
Мы с Дерсу прошли вдоль по
хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все стороны. На юге, в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то река; на западе в синеве тумана высилась высокая гряда Сихотэ-Алиня; на севере тоже тянулись горные
хребты; на восток они шли уступами, а дальше
за ними виднелось темно-синее море. Картина была величественная и суровая.
Отроги
хребта, сильно размытые и прорезанные горными ключами, казались сопками, разобщенными друг от друга. Дальше
за ними виднелся гребень водораздела; точно высокой стеной окаймлял он истоки Такунчи. Природа словно хотела резко отграничить здесь прибрежный район от бассейна Имана. В том же месте, где соединялись 3 ручья, была небольшая полянка, и на ней стояла маленькая фанзочка, крытая корьем и сухой травой.
Я взглянул на часы: обе стрелки показывали полдень. Значит,
за три с половиной часа мы успели «взять» только три вершины, а главный
хребет был еще впереди.
Ночь была лунная и холодная. Предположения Дерсу оправдались. Лишь только солнце скрылось
за горизонтом, сразу подул резкий, холодный ветер. Он трепал ветви кедровых стланцев и раздувал пламя костра. Палатка парусила, и я очень боялся, чтобы ее не сорвало со стоек. Полная луна ярко светила на землю; снег блестел и искрился. Голый
хребет Карту имел теперь еще более пустынный вид.
Сразу с бивака начался подъем. С первого же перевала мы увидели долину реки Пия;
за нею высился другой горный
хребет с гольцами, потом третий, покрытый снегом.
За ними, вероятно, должна быть река Нахтоху.
Удэгейцы шли впереди, а я следовал
за ними. Пройдя немного по реке Лаохозен, они свернули в сторону, затем поднялись на небольшой
хребет и спустились с него в соседний распадок. Тут охотники стали совещаться. Поговорив немного, они снова пошли вперед, но уже тихо, без разговоров.
— Да и прыткий, ух какой, — улыбнулся опять старик, обращаясь к доктору, — и в речь не даешься; ты погоди, дай сказать: лягу, голубчик, слышал, а по-нашему это вот что: «Коли ляжешь, так, пожалуй, уж и не встанешь», — вот что, друг, у меня
за хребтом стоит.
Неточные совпадения
Уж солнце начинало прятаться
за снеговой
хребет, когда я въехал в Койшаурскую долину.
Далее оказывалось, что Флеров ловил в бесконечной реке
за Уральским
хребтом невероятных рыб.
Но под этой неподвижностью таилась зоркость, чуткость и тревожность, какая заметна иногда в лежащей, по-видимому покойно и беззаботно, собаке. Лапы сложены вместе, на лапах покоится спящая морда,
хребет согнулся в тяжелое, ленивое кольцо: спит совсем, только одно веко все дрожит, и из-за него чуть-чуть сквозит черный глаз. А пошевелись кто-нибудь около, дунь ветерок, хлопни дверь, покажись чужое лицо — эти беспечно разбросанные члены мгновенно сжимаются, вся фигура полна огня, бодрости, лает, скачет…
Вот вам происхождение горностаевых муфт и боа, беличьих тулупов и лисьих салопов, собольих шуб и воротников, медвежьих полостей — всего, чем мы щеголяем
за Уральским
хребтом!
— «У вас двадцать хуже наших сорока», — сказал один, бывавший
за Уральским
хребтом.