Цитаты со словом «Юрий»
День полета начался при счастливых предзнаменованиях. Их было два: луч раннего солнца, проникший в темную комнату, где спал с женой
Юрий Михайлович, и необыкновенно светлый, полный таинственных и радостных намеков, волнующий сон, который приснился ему перед самым пробуждением.
Юрий Михайлович Пушкарев был опытный офицер-пилот; это значило, что в течение полутора лет он уже двадцать восемь раз — ровно столько, сколько было ему лет, — поднимался на воздух и все еще был жив, не разбился, не переломал себе ног и рук, как другие.
Вечером, перед сном,
Юрий Михайлович нежно и тихо погулял с женой по окраинным темным и зеленым улицам маленького городка, где они временно жили; и уже в половине одиннадцатого, когда в доме еще возились, лег в постель и сразу уснул.
Тут
Юрий Михайлович проснулся, но еще с минуту, радостно и глубоко волнуясь, не мог понять, где кончается сон и начинается настоящее.
Если бы не этот луч солнца,
Юрий Михайлович поспал бы еще час или полтора; но теперь невозможно было ни спать, ни оставаться в темноте, душной и тяжелой; и, осторожно сойдя с постели, стараясь даже не глядеть на жену, чтобы не разбудить ее взглядом, он наскоро оделся.
Захватив папирос и все так же не глядя на жену,
Юрий Михайлович вышел из спальни в тихий свет пустых и неубранных комнат, еще хранивших в углах ночные тени.
Так оно было ласково и так грело глаза и усы, что
Юрий Михайлович сделал невинное лицо и надолго притих; потом совсем по-детски подумал, что с солнцем можно говорить: правда, ответа не услышишь, но самому говорить можно, и в этом будет не меньший смысл, чем в разговоре с человеком.
«Всякий человек боится смерти, и кто захотел бы лететь, если бы это было только воздухом каким-то?» — подумал
Юрий Михайлович, не отводя глаз от бездонной, таинственно сияющей синевы и на фоне ее рисуя памятью знакомые загорелые близкие и почему-то очень дорогие лица товарищей, офицеров-летчиков.
И от этих мыслей, ясных, простых и чистых, как чисто было утреннее солнце, еще не увеличилось то радостное волнение, с которым он проснулся; и идя к дому,
Юрий Михайлович зачем-то еще раз поклялся себе, что всегда будет любить своих товарищей и будет неизменным другом своим друзьям.
Войдя в спальню,
Юрий Михайлович тихим поцелуем разбудил все еще крепко спавшую жену.
Ибо каждый для самого себя был только путаницей сложных, меняющихся настроений, неожиданных мыслей, внезапных переходов, изломов и скачков, а
Юрий Михайлович всегда оставался ровен, спокоен и ясен; и так же ясна, проста и понятна была его жизнь с красивой, любившей его молоденькой женой.
И в это солнечное утро
Юрий Михайлович был приятно молчалив и ясен по обыкновению, разве только особенным светом глаз выдавал свое радостное, все растущее волнение; и, как всегда это случалось, его видимое и ровное спокойствие передалось жене, Татьяне Алексеевне, ровным светом зажгло и ее красивые черные, слишком блестящие глаза, немного по-азиатски приподнятые к вискам.
Пошли сборы, одевание;
Юрий Михайлович сам, как всегда, своими твердыми смуглыми пальцами застегнул ей блузочку на спине, он же ее и расстегнет, когда вернутся.
Но что бы ни делалось вокруг, чувство необыкновенного счастья не оставляло Татьяну Алексеевну, укрепилось твердо, стало чувством самой жизни; и что бы ни случилось теперь, — упади
Юрий Михайлович на самых ее глазах, увидь она его труп, — и тут бы она не поверила ни в смерть, ни в печаль, ни в роковое одиночество свое.
И, как всегда, уходя из дому,
Юрий Михайлович забыл зайти проститься с ребенком, и, как всегда, жена напомнила с упреком и повела в детскую.
Никаким отцом
Юрий Михайлович себя не чувствовал, и ребенок с своими короткими ножками, беспричинным восторгом и гениальностью вызвал в нем только снисходительное удивление.
Юрий Михайлович засмеялся; засмеялась и жена, но сейчас же обиженно сказала...
— Правда, — согласился
Юрий Михайлович. — Нисколько не хуже.
Но нельзя было не смеяться, глядя на Тон-Тона, и
Юрий Михайлович сказал...
Когда
Юрий Михайлович с женой подъезжали на извозчике к аэродрому, голубая пустыня неба ожила своею жизнью: от горизонта поднимались и, развертываясь, точно ставя все новые паруса, медленно проплывали в зените округлые, сверкающие белизной, торжественные облака.
— Нет, — уверенно ответил
Юрий Михайлович, — смотри, у них края точеные. Это смотр, они скоро разойдутся.
Уже разошлись все и начались полеты, когда
Юрий Михайлович подошел к жене и взял ее за руку выше локтя.
— Ты что, брат, — спросил
Юрий Михайлович, отходя с офицером в сторону, — волнуешься?
Юрий Михайлович что-то обдумал, заглянул куда-то и серьезно, с твердой убежденностью ответил...
Татьяна Алексеевна смотрела ему вслед и почему-то не обернулась, когда сбоку подошел и молча встал
Юрий Михайлович.
— Я люблю тебя ужасно, — сказал
Юрий Михайлович и осторожно коснулся ее руки выше локтя, где она была горячая и под тонким шелком совсем близкая; и рука в этом месте стала счастливая.
Вдруг явно и немного страшно опустела земля — это значило, что
Юрий Михайлович поднялся с земли на своем «Ньюпоре». Но странно! — даже не дрогнуло сердце, не сделало лишнего удара: так непоколебимо было величие счастья. Вот с шумом он пронесся над самой ее головою: делал первый круг, поднимаясь, но и тут не забилось сильнее ее сердце. Обратив лицо вверх, как и все на земле, она смотрела на восходящие круги аэроплана и только тихонько, с усмешкой, вздохнула: «Ну конечно, теперь он меня не видит! Высоко!»
При первых кругах
Юрий Михайлович еще смотрел вниз: на зеленую с песочком карту аэродрома, на неподвижную чернь толпы, похожей на чернильное разбрызганное пятно, — все еще считался с землею и привычно ожидал от нее какой-нибудь внезапности, мгновенного препятствия.
Только кратчайшее мгновение прошло, как отделился
Юрий Михайлович от земли, а уже находится он в мире ином, в иной стихии, легкой и безграничной, как сама мечта; и с ужасающей силой, почти с болью снова почувствовал он то волнующее счастье, что, как жидкость золотая и прозрачная, всю ночь и весь день переливалась в его душе и в его теле.
«Уже высоко, — подумал
Юрий Михайлович.
И чтобы сильнее почувствовать свою волю,
Юрий Михайлович закрыл глаза: на мгновение, как в зеркале, он увидел свое побледневшее светящееся лицо; и дальше ему почудилось, что от головы его стелются назад светлые ленты лучей, отвеваются назад и веют перья блестящего шлема, — будто стоит он на колеснице, крепко зажав в окаменевшей руке стальные вожжи, и уносят его ввысь огненные небесные кони.
Юрий Михайлович открыл глаза и взглянул вниз, на землю. И подумал, поднимая глаза от дымящейся земли...
И в одну из этих минут, когда солнце близко и огненно блеснуло ему в глаза, всего его, до самого сердца, наливши легким подымающим светом, —
Юрий Михайлович громко и странно выговорил...
Цитаты из русской классики со словом «Юрий»
Ассоциации к слову «Юрий»
Предложения со словом «юрий»
- Юрий самозабвенно любил хоккей, слыл страстным бойцом, может быть, даже излишне страстным.
- – Да как ты мог! – Юрий вскочил. – Ты! Предатель! Ты предал память мамы! А ты куда смотрела? – накинулся он на сестру.
- – Юрий, встань! Правда ли, чинили карандаши на первом уроке?
- (все предложения)
Значение слова «Юрий»
Ю́рий — мужское русское личное имя; является фонетическим вариантом имени Георгий, возникшим из-за невозможности произношения в древнерусской речи начального мягкого [г']. В течение продолжительного времени имя Георгий оставалось только в церковном обиходе (являясь крестильным именем), тогда как его светской формой считалось имя Юрий. В XIX веке начался процесс обособления имён друг от друга; после Октябрьской революции оба имени обрели самостоятельный документальный статус; также, как и другой вариант имени Георгий — Егор. В отличие от последнего, простонародного варианта, имя Юрий в XVII—XIX веках встречалось только в среде дворянства и образованных сословий. (Википедия)
Все значения слова ЮРИЙ
Дополнительно