Неточные совпадения
А то, что люди делят преступления на
большие и маленькие и убийство называют
большим преступлением, мне и всегда казалось обычной и жалкой людской
ложью перед самим собой, старанием спрятаться от ответа за собственной спиной.
Мне всегда нравилось быть почтительным с теми, кого я презирал, и целовать людей, которых я ненавидел, что делало меня свободным и господином над другими. Зато никогда не знал я
лжи перед самим собою — этой наиболее распространенной и самой низкой формы порабощения человека жизнью. И чем
больше я лгал людям, тем беспощадно-правдивее становился перед самим собой — достоинство, которым немногие могут похвалиться.
Но под давлением жизненных условий он, правдивый человек, допустил маленькую ложь, состоящую в том, что сказал себе, что для того, чтобы утверждать то, что неразумное — неразумно, надо прежде изучить это неразумное. Это была маленькая ложь, но она-то завела его в ту
большую ложь, в которой он завяз теперь.
— Ну да, солгал, — согласился спокойно Искариот. — Я им дал то, что они просили, а они вернули то, что мне нужно. И что такое ложь, мой умный Фома? Разве не
большею ложью была бы смерть Иисуса?
Ложь поддерживает жестокость жизни, жестокость жизни требует всё больше и
больше лжи, и, как ком снега, неудержимо растет и то и другое.
Неточные совпадения
Пускай народу ведомо, // Что целые селения // На попрошайство осенью, // Как на доходный промысел, // Идут: в народной совести // Уставилось решение, // Что
больше тут злосчастия, // Чем
лжи, — им подают.
Но не забудем, что успех никогда не обходится без жертв и что если мы очистим остов истории от тех
лжей, которые нанесены на него временем и предвзятыми взглядами, то в результате всегда получится только
большая или меньшая порция"убиенных".
И эту
ложь, и по свойству своего характера и потому, что он
больше всех любил умирающего, Левин особенно больно чувствовал.
«Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть
больше не на что, когда гадко смотреть на всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Всё неправда, всё
ложь, всё обман, всё зло!..»
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную
ложь, что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем
больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого, пошел вон из комнаты.